20 июля 1976 г.: Телеграмма от Джейка: "Нашел голову, одну руку и две ноги. Отправляюсь на рыбную ловлю. Джейк". Интересно, отчего он послал мне телеграмму, а не позвонил? Может, думает, что я не буду радоваться его успеху? Нет, я рад, я знаю, что теперь, по крайней мере, его честь как-то восстановлена. Надеюсь только, что он отправился па рыбную ловлю куда-нибудь неподалеку от Голубом реки.
22 июля 1976 г.: Написал Джейку поздравительное письмо и сообщил, что уезжаю за границу на три месяца.
20 декабря 1976 г.: Получил рождественскую открытку из Сарасоты: "Если будете в этих краях, не забудьте заглянуть. Да благословит вас Бог. Мэрили Коннор".
22 февраля 1977 г.: Записка от Мэрили: "Я все еще подписываюсь на газету своего родного города и думаю, что прилагаемая вырезка может заинтересовать Вас. Я написала письмо ее мужу. Когда с Адди произошел несчастный случай, он прислал мне прекрасное письмо". В вырезке сообщалось о смерти Хуаниты Куинн. Она умерла во сне. Странно, но после ее смерти не было ни церковной службы, ни похорон, так как покойная просила, чтобы ее кремировали и пепел развеяли по Голубой реке.
23 февраля 1977 г.: Позвонил Джейку. Он сказал смущенно: "Привет, старина. Ты совсем меня забыл!" Но я послал ему письмо из Швейцарии, на которое он не ответил, и дважды звонил ему на Рождество, но не заставал дома. "Ах, да, я был в Орегоне". Наконец я сказал ему о главном — некрологе Хуаниты Куинн. Джейк без обиняков заявил: "Мне это кажется подозрительным". А когда я спросил почему, ответил: "Кремация у меня всегда вызывает подозрение". Мы поговорили с ним еще четверть часа, но разговор получился неловкий, он говорил напряженно, с явным усилием — вероятно, я напомнил ему о делах, которые он, несмотря на всю свою моральную стойкость, старается уже забыть.
10 июля 1977 г.: Позвонил Джейк. Он в приподнятом настроении. Без всякого вступления заявил мне: "Как я и говорил тебе, кремация всегда внушает подозрение. Боб Куинн — новобрачный! В общем-то все знали, что у него есть другая семья, женщина с четырьмя детьми, и все — от сквайра Куинна. Он держал их в Эпплтоне, что находится примерно в ста милях отсюда к юго-западу. На прошлой неделе Куинн женился на этой женщине. Привез на ранчо новую жену и весь выводок, гордый собой, как петух. Хуанита перевернулась бы в гробу, если бы у нее был гроб". Ошеломленный быстротой, с какой он излагал новости, я задал глупый вопрос: "Сколько лет детям?" Он ответил: "Старшей — семнадцать, а младшей — десять. Все девочки. И скажу тебе — весь город кипит. Здесь вполне спокойно могут проглотить убийство, и даже несколько убийств не очень-то смутит этих людей, но когда их светлый рыцарь, этот прославленный герой войны появился здесь со своей бесстыжей потаскухой и ее четырьмя ублюдками — это оказалось слишком для пресвитерианской морали". Я сказал: "Мне жаль этих детей и эту женщину". Джейк в ответ изрек: "Я приберегу свои сожаления для Хуаниты. Если бы сохранилось тело, которое можно было бы эксгумировать, я уверен — судебный врач обнаружил бы в нем приличную дозу жидкого никотина". Я сказал, что сомневаюсь в этом. Вряд ли Куинн стал бы причинять зло Хуаните. Она была алкоголичкой, и он пытался ее спасти, он любил ее. Тогда Джейк тихо произнес: "И ты, конечно, считаешь, что он не имеет никакого отношения к несчастному случаю, происшедшему с Адди?" Я ответил ему, что Куинн собирался убить ее и в конце концов сделал бы это, но она утонула. Джейк сказал: "Ну конечно, избавила его от хлопот! О'кей. Объясни же случай с Клемом Андерсоном и с Бакстерами". Я признал: "Да, все это — дело рук Куинна. Он совершил эти преступления, ибо считает себя мессией, призванным выполнить свой долг". Джейк спросил: "Так почему же Куинн дал преспокойно смыться почтмейстеру?" — "В самом деле? — спросил я. — Думаю, что старика Джейгера еще ожидает встреча в Самарре