— Ты чего, Андреич? Тебе плохо? — услышал я голос осведомителя, возвративший меня в действительность.
— Нет-нет, продолжай, — я взялся за кружку с пивом.
— Так вот и говорю, бабенка-то, по слухам, в свое время челночила и в Турцию, и в Польшу, и в Финляндию, — продолжал осведомитель. — Так что на хате у нее было чем поживиться. Работали, конечно, по наводке, но действовали не нахрапом, а исподволь обхаживали ее.
— Давай поконкретнее, — терял я терпение, ибо внутри засела мысль о Пашке Чегине.
— Можно и поконкретнее, — он отхлебнул пива и, подавшись ко мне, проговорил: — Труп-то где обнаружили? В постели. Только приласкали, бедненькую, и задушили.
— Кто задушил? — подгонял я медленно говорившего осведомителя.
— Известно, игравший роль любовника.
— Не тяни кота за хвост, если знаешь фамилию убийцы, то выкладывай.
— Убийца он иль не убийца — это уж вам решать. Могу сказать одно: последнее время возле нее ошивался ваш, ментовский, и, кажется, опер.
Я выстрелил в него злым взглядом, и не потому, что он сделал кивок в сторону кого-то из наших, раздражала его медлительность.
— Не смотри на меня так, начальник, говорю то, что знаю. Она же долларами спекулировала, капитал себе баснословный нажила, а он у нее вроде «крыши» был, чтобы крутая братва к ней не особенно совалась.
— Откуда все известно?
— Так какая баба утерпит, даже под страхом смерти, чтобы не поделиться с подругой или соседкой радостью. Вот, мол, у меня Леша есть, клевый кореш, да еще в милиции работает. Ведь разорвет бабу от счастья, надо, чтобы ей другие позавидовали. Может, она под грифом «секретно» радостью делилась, но ведь нет на свете женщины, которая чужую тайну при себе удержала бы. Вот слушок и до меня докатился.
— Еще что? — я посмотрел на часы: время обеденное и едва ли сумею отыскать по телефону Алешина.
— Все. Остальное сами раскручивайте.
— Ладно. От имени министра внутренних дел выражаю благодарность.
— Если министр узнал бы о нашей сделке, он погончики с вас спорол бы, — на лице осведомителя появилась ехидная ухмылка.
— Вот и оберегай мои погончики, а то они с плеч, а ты — в зону.
— Понятно. Служу трудовому народу, — он поднес руку к виску.
— Служи, служи, тебе еще долго служить ему. Ну, бывай! — не захотел я тратить время на пустословие.
— Подожди, — задержал он меня за рукав куртки. — Дело есть. Там у вас, в изоляторе, мой подельник парится. Ну, ни за что взяли его на центральном рынке. Ну, подумаешь, черных околпачил. Так это ж святое дело, мы как бы государственную независимость России охраняем от их посягательств. Тем более выигранных денег при нем не нашли, он успел их уже передать, а слова пострадавших — это поклеп на российскую действительность. Так что просьба: пособи парню, пострадавшему за наши общие интересы, помоги из изолятора вызволить.