– Джейн! Говори тише, – прервала её леди Брэкли. – На нас обращают внимание.
– Мы будем жить в её комнате, – снова начала Джейн, когда мать отвернулась. – Её платья, наверное, достанутся тебе; они как раз впору…
– Как ты думаешь, если бы Кэрри могла нас слышать, ей бы понравилось, что мы будем жить в её доме? – спросила Лора.
– Кто знает… При жизни она бывала рада, когда мы приезжали в Дарквилл.
– Скучно будет там без неё, – вставил Эдвард.
– Ты хочешь сказать, что тебе будет не с кем подраться? – спросила Джейн. – Не волнуйся, мы с Лорой всегда готовы исправить такую несправедливость.
– Как ты думаешь, Джейн, – спросила Лора, – её игрушки тоже достанутся нам?
– Не знаю. Но, думаю, да.
– У Кэрри было множество кукол. Я хотела бы взять себе Эвелину, помнишь? Ту, которая с длинными локонами и голубыми глазами… последнюю, которую ей подарили. Как ты думаешь, мне разрешат?
– Спроси лучше у мамы. Ты же знаешь: я уже давно вышла из того возраста, когда играют в куклы.
Джейн недавно исполнилось двенадцать лет, и она считала себя вполне взрослой особой.
– Я думаю, она не откажет, – сказала Лора, с надеждой глядя на сестру…
V
Через два дня на мраморной плите в семейном склепе Ортонов появилось ещё одно имя – Кэрри Энн Элеонор.
Сэр Альфред торопился сделать эту надпись, она была залогом всего его будущего благополучия. Кэрри Ортон была объявлена умершей. У Джеймса Ортона больше не было наследников.
Всё состояние семьи Ортон переходило к нему – единственному оставшемуся в живых родственнику Джоанны…
I
Прошла неделя с тех пор, как Кэрри поселилась у Грейн. Бедный, обветшалый дом, одиноко стоявший почти у самой дороги, был так не похож на замок Дарквилл, что иногда Кэрри думала: а не во сне ли происходит всё это? В доме у Грейн было много детей, но она не играла с ними и проводила большую часть дня, глядя на дорогу, по которой, как она знала, должен вернуться в селение Хантер. Эти дети не знали, что в их доме живёт мисс Ортон. Даже своей сестре Марион не открыла тайны. Грейн считала Кэрри простой сельской девочкой, оставшейся сиротой после смерти своих родных. Она не назвала им своего настоящего имени, и никто не догадывался о правде.
Дни стояли короткие, серые. Неяркое мглистое солнце медленно ползло к земле, едва поднявшись над горизонтом. Кэрри сидела у маленького окна и смотрела на дорогу, терявшуюся в мрачном лесу. Дверь не была заперта, и девочка слышала, как Грейн, высокая, полная женщина с грубым голосом, говорила со своим старшим сыном, который только что вернулся домой.