Так я и жил, с завистью к своим друзьям, у кого есть сыновья. Это видела, чувствовала Лида… Как-то она поделилась со мной:
— Женя… Мне один профессор сказал: «Если бы вы были моей дочерью, я бы непременно посоветовал родить!..»
И вот однажды…
Шел я по залуженной октябрьским дождем Москве: решил пройтись после генеральной репетиции спектакля «Привидения» по Г.Ибсену. Мне хотелось побыть одному, обдумать еще раз свою роль Освальда: каким он предстал перед зрителем? Шел, переживал все заново, переосмысливал. Все ли удалось? Ведь пока дошло до сегодняшнего прогона, спектакль пережил четырех режиссеров: Бориса Эрина, Михаила Габовича, Вениамина Цыганкова, Константина Зубова… И каждый из них привносил в пьесу и образы героев что-то свое, предлагал разные трактовки, порой противоположные. А тут еще не давали покоя чьи-то слова: «Вот Павел Николаевич Орленев (выдающийся русский артист) в этой сцене играл так, что в зале обмороки случались!..»
Спасибо Елене Николаевне Гоголевой (она играла мою мать фру Альвинг), которая успокаивала меня: «Женечка, вы зря нервничаете. Идите от себя…»
Насилие (режиссерское) над актером не только не полезное дело, но и непоправимо вредное. Насилие убивает актерскую органику, искренность и, как часто бывает, рождает фальшь. К сожалению, не всем режиссерам удается понять природу артиста и направить ее в русло развития характера и обстоятельств. Если это понять, то уж сам актер начнет жить на сцене свободно, как дельфин в водном просторе.
Я же чувствовал себя после прогона спектакля той рыбкой, которая то и дело тычется в стекло аквариума… Знаменитое «режиссер должен умереть в актере», по-моему, не состоялось. Гирями висели на мне режиссеры…
Так, в раздумьях, в сомнениях, с отрицательными и положительными эмоциями (а были и такие — коллеги поздравляли с удачей) я пришел домой…
А дома… Вижу — мама в слезах:
— Женя! У тебя родился ребенок!..
— ???
— Сын!
— Какой сын?! Ведь рано еще!
Никаких подозрительных мыслей, которые могли бы прийти в голову любому мужчине в подобной ситуации, не было. Беспокоило другое — ведь только семь месяцев беременности! Или тот профессор-советчик ошибся? Что с Лидой? И какой родился ребенок?
Главврач родильного дома рассказал мне:
— Случай редчайший… Вопрос стоял так: или мать, или ребенок… Мы откровенно заявили, что нужна операция… Предложили ей посоветоваться с вами. Она ответила: «Его не беспокойте. У него сегодня сдача спектакля. А ребенок должен жить. Он очень хотел сына…» Это были ее слова перед операцией. Слава Богу, живы оба…