Если ранее Центральная Рада никого не представляла, то теперь она никого не представляла вдвойне. «Правительство» было чисто социалистическим, никого «классово чуждого» туда не пустили, мотивируя тем, что «все и так за нас», а право на подобные утверждения обосновывая торжественными шествиями по городу «гайдамаков», готовых бить кого угодно, лишь бы на фронт не посылали. В крайних случаях привозили из сел мужичков. Подобные шоу помогали заодно и слегка давить на Временное Правительство, напоминая идиоту Керенскому, что ежели он не будет идти навстречу братьям во социализме, власть могут (ой!) перехватить реакционеры, контрреволюционеры и враги демократии. Керенский верил и уступал, а затем и капитулировал, заявив о согласии на «автономию Украины», на что — до созыва Учредительного Собрания — не имел никакого права. Так что «Второй Универсал» был обращен уже не к «Народу Украинскому», а к «Гражданам Земли Украинской». Правда, авторы вновь напомнили, что «Мы, Центральная Рада, которая всегда стояла за то, чтобы не отделять Украину от России, чтобы (…) совместно идти к развитию и благоденствию всей России, (…) с удовлетворением принимаем призыв Правительства к единству».
В такой обстановке всем «реакционерам» и даже «умеренным» не оставалось ничего иного, как молча признать поражение и стать декорацией при Раде. Хотя распускать Исполком Рада отнюдь не стремилась, сознавая, что кому-то и работать надо, а также опасаясь вмешательства войск киевского гарнизона, способных в случае чего обнулить «украинскую армию» в течение двух-трех часов.
Но, бурно ликуя, «национально сознательный актив» упустил из виду крайне неприятную деталь. На фоне его болтовни все выигрышнее в глазах масс выглядели большевики, не только четче обозначившие цели («Долой войну!», «Грабь награбленное!»), но и куда более практичные. А главное, не делящие население на «коренных» и прочих. В какой-то момент обаяние большевиков настолько усилилось, что к ним начали уходить и наиболее активные деятели из партий, входивших в ЦР, а после «Корниловского мятежа», в Киеве, как и в Питере, появились отлично вооруженные той же ЦР «боевые дружины» РСДРП(б). «И, перед глазами Генерального Секретариата, — пишет Дорошенко, — в самой столице появилась третья вооруженная сила — кроме украинских и российских войск», а противопоставить ей было нечего, поскольку «В армии всякая дисциплина пала окончательно. Она превратилась в миллионную массу вооруженных и озлобленных людей, которые не чувствовали над собой никакой власти». Попытка ЦР создать хоть что-то свое в стиле большевиков прогнозируемо провалилась: «Вольное Казачество», образованное по ее инициативе, в считаные дни превратилось в толпу ряженых, щеголявших «национально сознательными» жупанами, шапками со шлыком и кривыми саблями, обращаться с которыми категорически не умели.