Будем честны. Прежде чем продолжать, поставим себя на место Ивана Выговского и зададимся вопросом: а вдруг все не так просто и никто присягу не нарушал? Вдруг Войско Запорожское было вовсе не только казацким войском Сечи, а уже некоей «преддержавой», в которой уже начали складываться свои внутренние отношения, начался процесс формирования нации? Если так, то сводить проблему к присяге какой-то группы людей внешнему суверену, конечно, нельзя. Но так ли это?
Давайте разбираться.
Что произошло в начале 1648 года на «крессах сходних» Речи Посполитой?
Однозначно: мятеж военного сословия (Его Королевской Милости Войска Запорожского), недовольного тем, что оно, честно выполняя обязанности, по идеологическим причинам (православное вероисповедание), поражено в правах по сравнению с аналогичным, но «идеологически правильным» сословием.
Выступало ли это сословие представителем интересов всего населения региона?
Идеологически (конфессионально) — бесспорно. Политически — ни в коем случае. Требуя «декатолизации» православных областей, элита военного сословия предполагала всего лишь упрочить свой достаточно подвешенный статус, уравняв себя со шляхтой во всем, в том числе и в праве на владение крепостными. Хотя, отдадим должное, при этом умело использовало социальную демагогию, провоцируя максимально большую дезорганизацию мятежных территорий, что, естественно, затрудняло подавление бунта.
Чего добивалась сословие?
Равноправия со шляхтой, гарантированного самоуправлением православных регионов, то есть максимум преобразования двуединой федерации в триединую; вопрос об учреждении национальной государственности не ставился вообще и не мог быть поставлен даже теоретически, поскольку само понятие «нации» возникло гораздо позже.
Таким образом, события 1648 года были классической bellum civile, гражданской войной. Строго говоря, даже войной «внутри сословия», в итоге которой победа диссидентов была зафиксирована по Зборовским соглашением 1649 года. Это соглашение, полностью устраивающее мятежную элиту, продержавшись совсем недолго, было ею же нарушено, поскольку не учитывало интересы большинства мятежников, и элиты были в полном смысле слова вынуждены действовать во вред себе. Они вешали и сажали на кол «хлопов», не желавших подчиняться возвращающимся в свои имения полякам, но до определенного предела. А затем, вопреки собственным интересам, оседлали волну протеста, который не могли подавить. Ибо в противном случае либо были бы сметены стихией, либо, утратив социальную опору, были бы взяты сметены.