Была, правда, идея решить вопрос полюбовно, переведя «лыцарей» в ранг российского дворянства и наделив их имениями. Однако великий историк Герард Миллер, специально командированный для изучения ситуации на месте, в отчете убедительно доказал, что мысль эта утопична, поскольку Сечь является «политическим выродком», а запорожцы «собственным своим неистовым правлением» не способны вести нормальное хозяйство. Судьба Сечи была решена. Действия Петра Текели, жителя Ново-Сербии (!), стали фактически полицейской операцией, проведенной ОМОН’ом с целью обуздания рейдеров и возвращения земли законным владельцам. «Маски-шоу», только и всего. «Несербские» земли были взяты в казну, а после розданы немецким колонистам, приглашенным императрицей. Ясен пень, не остался в накладе и Потемкин.
А теперь — внимание. Как мы уже знаем, после расформирования Сечи гром не грянул. Никаких репрессий не последовало. Даже беглые, в общем-то подлежащие возврату помещикам, получили возможность бежать — например, некто Лях благодаря оплошности (или, скорее, попустительству) военных властей сумел организовать массовый (около 5000 человек) побег в Турцию. Те же, кто имел основания считать себя казаками, вообще жили свободно, медленно выбирая, какой все-таки статус уютнее. Верхушка же «старших», все люди весьма пожилые и зажиточные, подписав все, что нужно, разъехалась по имениям. И вдруг… Менее года спустя трое (всего трое из нескольких десятков!) сечевых старшин — экс-кошевой Калнишевский, экс-войсковой писарь Глоба и экс-войсковой судья Головатый, мирно гревшие старые кости в симпатичных имениях, бесследно исчезают. Кто-то считал их погибшими, кто-то уверял, что они бежали «в вольные земли». Но, как выяснилось много позже, все трое были негласно изъяты и разосланы по отдаленным монастырям в «наистрожайшее заточение», где писарь с судьей вскоре и умерли, а кошевой, отбыв 25 лет (из них почти 15 в одиночке), был, глубоким, уже 113-летним слепым стариком, выпущен на свободу уже Александром I.
Вопрос: почему?
Прежде всего изумляет мера наказания (вернее, пресечения, поскольку ни о каком суде речи не было, имел место административный арест). Для России случай беспрецедентный. Да, ее законы не сияли гуманизмом. Правда, смертная казнь в мирное время за уголовные преступления была отменена (кроме исключительных случаев, вроде Салтычихи, но там имел место полноценный процесс, да и под самый конец пришло помилование) и применялась, только когда речь шла о попытке государственного переворота или мятеже (Мирович, Пугачев и пугачевцы), но существовали ссылка и каторга, на срок или пожизненно. А вот пожизненной одиночки закон не предусматривал (кроме той же Салтычихи, где смягчение приговора означало по факту ту же казнь, только в рассрочку). Еще более поражает, что «закрыли» старых казаков в административном порядке. В «сопроводиловке» Калнишевского (она сохранилась) указано только: «великий грешник». И все. Но Россия не знала «Железных Масок». За двумя исключениями — император Иоанн Антонович и еще одно, о котором позже. Однако ситуация с «вечным узником» понятна (живой даже не претендент, а царствующий император, при наличии которого все de facto занимающие трон персоны — de jure не более чем самозванцы). Ничего подобного в случае с запорожскими старшинами не было. Какие бы подробности, какие бы нюансы ни выяснились при изучении войсковых архивов, максимум, что могло светить старикам, не чикатильствовавшим и покушений на престол не учинявшим, — Сибирь, уже освоенная тремя поколениями провинившейся малороссийской старшины. Причем, с учетом возраста, даже не каторга.