Нет, Рейн не ревновала Клиффа к Лилиас Фицбурн. Она была выше пошлой ревности. Любой мужчина имеет право танцевать с девушкой на балу. А Клиффорд Калвер, хотя и не одобряемый большинством матерей, тем менее пользовался огромной популярностью у их дочерей. Почему бы ему не пойти в ресторан или на вечеринку? Конечно, Рейн не ожидала, что он будет киснуть дома один, потому что она уехала из города. Но она вправе была рассчитывать на его верность, он мог хотя бы дать ей знак, что любовь еще жива, написать, что ждет ее возвращения, что живет, как и она, надеждой на их встречу в ноябре, когда она станет совершеннолетней и не нужно будет просить у родственников разрешения на брак.
— Ах, Арман, — вздохнула Рейн, — скажите, неужели мужчины действительно так не любят писать письма?
Этот наивный вопрос чуть не разорвал ему сердце. Он поднял глаза и встретил туманный взор, который молил его о помощи. Лицо его вспыхнуло.
— Некоторые мужчины отдали бы полжизни, чтобы иметь возможность вступить с вами в переписку, — вырвалось у него. — Каждый день… каждый час. Я… вполне это допускаю.
Его слова удивили и тронули Рейн; Она посмотрела на Армана с нежностью. Этот молодой архитектор так мил и терпелив с ней, он так старательно разгоняет ее грусть и пытается утешить, как может. Она встала, подошла к нему и, положив руку ему на плечо, взглянула на холст.
— Скажите, если бы у вас была подруга, вы писали бы ей? Часто-часто?
— Да, — кивнул он, вздрогнув от ласкового прикосновения ее тонких пальцев.
— А у вас нет подруги, Арман?
— Нет.
— А вы когда-нибудь были влюблены?
— Нет, — соврал он, с трудом сглотнув, и принялся вытирать кисть о тряпочку.
— А что вы стали бы делать, ну, скажем, если бы оказались на месте Клиффорда? Что бы вы мне написали?
Ему был ненавистен ее вопрос, и тем тяжелее отвечать на него. Однако он неуверенно пробормотал по-французски:
— Ну, не знаю…
— Скажите, — не унималась Рейн, — что вы стали бы мне писать?
Бледный и расстроенный вконец, Арман поднял на нее горящие страстью глаза и проговорил сквозь зубы:
— Тысячу признаний в любви. Я написал бы, что боготворю вас… что для меня вы как солнце, луна и звезды, вместе взятые… что для меня вы — все прекрасные цветы мира, все ароматы и вся музыка на свете и что… что я не могу без вас жить… — Он замолчал, покраснев до корней волос, и стряхнул с плеча ее руку. — Мне пора. Надо ехать в Канны. У меня там дела.
Рейн стояла и в недоумении смотрела на него, ничего не понимая. Потом вдруг рассмеялась:
— Боже, Арман, да вы настоящий поэт! Любой девушке приятно было бы услышать такие признания. Могу вас поздравить… — И вдруг прибавила, совсем наивно: — Увы, Клифф — истинный англичанин, он совсем неромантичен, чтобы написать что-нибудь в таком духе.