Но даже потерпев поражение, приведшее к гибели большого количества его воинов. Ярослав не сложил оружия. По словам Титмара, он «силой захватил какой-то город, принадлежавший тогда его брату, а жителей увел [в плен]». Совершенно ясно, что отдельная победа, одержанная Ярославом, уже не могла переломить ход войны в его пользу. Вот как описывает Титмар дальнейшие события, в конечном итоге приведшие к захвату города Киева.
«На город Киев, чрезвычайно укрепленный, по наущению Болеславову часто нападали враждебные печенеги, пострадал он и от сильного пожара. Хотя жители и защищали его, однако он быстро был сдан иноземному войску: оставленный своим обратившимся в бегство королем, он 14 августа принял Болеслава и своего долго отсутствовавшего господина Святополка, милосердие которого, а также страх перед нашими обратили [к покорности] весь тот край» [58] .
Победителям в Киеве была устроена торжественная встреча. Болеслава и Святополка «с почестями, с мощами святых и прочим всевозможным благолепием встретил архиепископ этого города». Титмар, назвав архиепископом церковного иерарха, встречавшего в соборе Святой Софии обоих правителей, допустил явную ошибку. В описываемое хронистом время на Руси существовала митрополия, сохранявшая свою формальную зависимость от Константинопольского патриархата. Соответственно, главой русской церкви был не архиепископ, а митрополит. Видимо, хронист, описывая этот эпизод, просто использовал хорошо знакомый ему термин, тем более что о той разнице, которая существовала и продолжает существовать в православной церкви между митрополией и архиепископством, он мог и не знать. Можно с полным основанием предположить, что митрополит, с почестями встречавший врагов Ярослава, был не кто иной, как Иоанн I, занимавший киевскую кафедру в первые годы его правления.
Интересно также, что, согласно Титмару, в Киеве «имеется более четырехсот церквей и восемь рынков, народу же – неведомое множество». Судя по всему, данные Титмара значительно преувеличены. В современной Москве – многомиллионном городе, значительно превосходящем древний Киев по своим размерам, – насчитывается свыше 400 православных храмов. Да и основываясь на сведениях, полученных археологами, ни о четырехстах церквах, ни о восьми рынках в Киеве начала XI века говорить не приходится. Такое количество церквей и рынков просто было бы невозможно разместить в этом городе, со всех сторон окруженном крепостными стенами.
В Киеве в тот момент, когда туда вошли Болеслав со Святополком, оставались мачеха Ярослава, его жена и девять сестер. Среди знатных пленниц, доставшихся полякам в качестве добычи, была и Предслава, в свое время оказавшая Ярославу неоценимую услугу – предупредившая его через своего гонца о замыслах Святополка. Предслава была той самой сестрой новгородского князя, которая, согласно сообщению Анонима Галла, ранее была обещана в жены Болеславу и которую он поклялся жестоко обесчестить после взятия Киева. Титмар также уверяет нас, что Болеслав и раньше добивался руки Предславы, но ему было отказано, и он женился на другой. Его четвертой по счету супругой стала Ода, дочь майсенского маркграфа Эккехарда. Теперь, когда Киев был в руках Болеслава, «старый распутник», по выражению Титмара, наконец-то добился своего. Он женился на Предславе, «беззаконно, забыв о своей супруге» [59] . В некоторых списках «Повести временных лет» вполне недвусмысленно говорится о том, что Болеслав «положил себе на ложе Предславу, дочь Владимира, сестру Ярослава», а по оставлении Киева забрал ее с собой [60] . Древнерусский летописец нисколько не заблуждался относительно того положения, в каком оказалась Предслава после взятия поляками Киева. Она стала наложницей Болеслава, служившей очередной забавой в его любовных утехах. Впрочем, нельзя исключать того, что во время своего пребывания в Киеве Болеслав официально провозгласил Предславу своей пятой женой, дабы не ущемлять религиозных и нравственных чувств киевлян. Возможно даже, что сам Святополк, стремившийся еще больше скрепить свою дружбу с Болеславом, мог отдать ему в жены свою (неродную) сестру. К сожалению, нам ничего не известно о том, как сложилась дальнейшая судьба Предславы, вернулась ли она на родину после всех злоключений или же окончила свои дни на чужбине. Древнерусский летописец явно симпатизирует Предславе, изображая ее верной сторонницей Ярослава и несчастной жертвой Болеславова беззакония.