Первый раунд - за мной. Продолжаю натиск: "Ну как же?! Ты что, забыл?" Сам мне рассказывал, что твой наследник собирается в этом году в "Золотых перчатках" выступать..." Джексон разогнулся, любопытство взяло верх:
"Ну и?.."
И второй раунд - мой. Теперь - поразить его наповал... Я вытащил из-за пазухи свои любимые перчатки, чемпионские, политые кровью и потом, обласканные мною, и протянул их Джексону: "Держи, приятель, они твои", - после чего тут же толкнул тележку с бельем и с Мэнни на площадку грузового лифта. Джексон не мог глаз оторвать от подарка, машинально протянул руку в сторону и нажал кнопку "Вверх", пробормотав: "Спасибо, Бак". О, как медленно ползет этот черепаший лифт! Надо поэффектней провести концовку поединка с этим негром... Я потрепал его по плечу: "Да ладно, чего уж там... Знаешь, Джексон, что я тебе скажу... Ты всегда казался мне чертовски добрым малым, а потому я уступаю тебе это свое дерьмовое хозяйство всего за 80 "зелененьких". Мне-то они за две сотни долларов достались, но тебе, начальничек, я уступаю за 80, так и быть"... Ха! Он растерялся, как будто я ему сказал, что Рэнкен сдох: "Бак, у меня нет 80 долларов...", - и хотел, было, вернуть мне перчатки, но тут я его и достал: "Нет проблем, начальник. Какие могут быть счеты? Я же сказал: с тобой-то мы найдем общий язык. Я боксер, твой сын боксер... Считай, что тебе долгосрочный кредит открыл... Ну, скажем, ты вернешь мне бабки, когда они у тебя появятся!" И я, довольный, заржал, а Джексон тоже не удержался и хмыкнул: "Тогда, конечно, все в порядке".
Наступила пауза. Сколько же будет ползти этот дерьмовый лифт! Я повторил: "Нет проблем, начальник! Я знал, что мы с тобой всегда договоримся. Что все будет "о'кей"... Джексон кивнул, не отрывая глаз от моих роскошных, перевязанных чемпионской ленточкой перчаток:
"Да уж... Рукавички что надо!" И снова - пауза. Молчать нельзя! У ниггера нюх, как у овчарки! А у меня в голове - пустота. Только одна строчка вертится: "А у моей маленькой Мэри есть одна маленькая штучка..." И я нелепо брякнул опять про перчатки: "Правда, нравятся?"
Джексон посмотрел на меня повнимательней: "Да, конечно", - и я не выдержал, отвел взгляд в сторону... О, спасение мое! На стуле Джексона лежал журнал, который он листал в ожидании моей тележки. Это был свеженький номер. "Девчушки". Я сам обожаю рассматривать снимочки, выбирая, кого из малышек я трахнул бы при первой же встрече. Мне даже не понадобилось разыгрывать восторг: "Боже мой! Январь 1985-го! Какая телка! Высший класс эта белая кошечка, правда, Джексон?" Он глупо хихикнул: "Ничего, ничего..." "Да какое там "ничего"! Ты посмотри, начальник, у нее же все на месте. Я так думаю, этот Хью Хеффнер, черт бы его побрал, в своем "Плэйбое" даром времени не терял. Уж он-то знает толк в том, что у бабы между ног спрятано, правда, Джексон?" Негр одобрительно кивал: "Конечно, знает, конечно..." Я подмигнул ему: "Слушай, Джексон, а как насчет?.. Ты и она, а? Как?" Он тупо уставился на меня: "Что?" Ну и козел! "Что? Что? Ты хотел бы ее ноги себе на плечи положить, а? Это ведь не страшно, что она белая, правда? Зато девочка в самом соку, скажи, Джексон?" Он не успел ответить. Лифт заскрежетал и остановился. Я уже думал, что мы так до неба подниматься будем. Я толкнул тележку, с места не так-то легко ее сдвинуть, но Джексону надоело, видно, стоять или сидеть без всякого смысла: "Дай-ка я тебе помогу, парень", - и мы вдвоем налегли на тележку и выкатили ее с площадки лифта. Негр вернулся, и я бросил ему вслед: "Знаешь, Джексон... Ты все-таки передай своему малышу, что я ему желаю удачи, ладно?" Он выглядел очень расстроганным: "Спасибо тебе, Бак! За все спасибо, дружище!" А я покатил по двору тележку, бормоча: "Это тебе спасибо, Джексон! Тебе спасибо...", - и завопил, как резаный, чтоб слышала тюремная охрана: