— Безусловно, — Конрад Карлович согласно кивнул головой.
— Тут вам повезло, — Митрич сочувственно улыбнулся, — на передние идет по четырнадцать, а на задние всего по девять. После такого столкновения их надо заменить. Все. Стоят они недорого — сто сорок семь долларов и пятьдесят центов. Один.
Незадачливый гость города продолжал кивать.
— Митрич, — встрял Серега, серьезно опасаясь, что в этой каше становится слишком много масла, — я тебя умоляю. Не тяни. Сколько это будет стоить? По-божески, как для меня.
— Сейчас, Сереженька, сейчас, — старик долго шевелил губами, что-то записывая огрызком карандаша в своем блокнотике, — быстро только кошки… — он подсчитал в столбик цифры и выдал конечный результат: — Для тебя, Сереженька, как для постоянного клиента, это будет стоить пять тысяч девятьсот тридцать семь долларов.
— У-е-е-е, мать твою! Дорого! — Серега вполне естественно удивился такой прыти со стороны автослесаря. — Какая дорогая в эксплуатации эта немецкая дрянь, вы себе, Конрад Карлович, даже не представляете. Все хочу поменять на что-нибудь попроще. Сил нет прокормить эту корову. Не я ее, а она меня доит и доит. То ли дело ваша «Тойота». «Японцы» гораздо лучше, правда? — он повернулся к тому, для кого, собственно, и был организован весь этот спектакль.
— Конечно, дешевле, какой разговор, — подал голос Митрич.
Конрад Карлович являл собой жалкое зрелище: лицо бледное, глаза слезятся, трясущиеся руки пытаются протереть о полу пиджака запотевшие очки:
— Я, мы, как-то договориться… в рассрочку или… у меня сейчас… вы только поймите меня правильно, — бормотал он заплетающимся языком.
— Да, деньги немалые. Понимаю. Все мы люди. Будем как-то решать, — выдохнул Серега, боясь спугнуть удачу: «Неужели заплатит? Вот лошара!» По телу пробежал знакомый приятный зуд от подходившей халявы.
Дальнейшие переговоры происходили в кафе с трепетным названием «Валентина». Платящая сторона сразу засадила в себя сто граммов коньяка и потребовала еще. После третьей рюмки Серега с радостью констатировал, что клиент «поплыл», и, судя по разговору, лавэ само идет в руки, главное, дожать лоха — аккуратно и красиво.
— Понимаешь, Сергей, — перешел на «ты» горемыка, — я по призванию никакой не бизнесмен.
— А кто?
— Я ученый, кандидат наук. Это так — веянье эпохи. Все эти бизнес-темы бездарные… Не по нутру оно мне все…
— Каких наук? Не юридических, случайно? — из вежливости поинтересовался Серега, мысленно потирая руки: «Во пруха — стопроцентный очкарик попался, без подвязок серьезных, да и без мозгов, похоже, тоже».