Изъ гостиницы посылаемъ мы за молоканиномъ, имѣющимъ экипажъ и четверку лошадей; господинъ, говорящій по-французски и по-нѣмецки, снова приходить намъ на помощь. Этотъ обязательный человѣкъ одѣтъ въ штатское платье, въ обыкновенный европейскій костюмъ, модный и изящный, но производитъ впечатлѣніе военнаго; мы полагаемъ, что онъ, вѣроятно, полковникъ. Онъ уже съ просѣдью.
Приходитъ молоканинъ.
Вы молоканинъ, прошу я спросить у него. Въ первый разъ въ жизни освѣдомляюсь я о религіозныхъ воззрѣніяхъ кучера раньше, чѣмъ нанять его.
Да, онъ молоканинъ.
Кучеръ просить 57 рублей, чтобы перевезти насъ черезъ горы въ Тифлисъ. Но, само собою разумѣется, онъ не можетъ доставить намъ за тѣ же деньги проводниковъ казаковъ.
Проводниковъ казаковъ? Да зачѣмъ же они намъ? Развѣ онъ не осмѣливается ѣхать безъ проводниковъ? Кучеръ спрашиваетъ въ свою очередь, отважимся ли мы ѣхать безъ казаковъ.
Мы смотримъ другъ на друга. Тогда нашъ толмачъ, полковникъ, рѣшаетъ вопросъ и говоритъ, что намъ не нужно никакихъ проводниковъ, мы принадлежимъ къ числу тѣхъ людей, говоритъ онъ, которые поручаютъ себя милосердію Божію. Чего могутъ хотѣть отъ насъ разбойники и убійцы? У насъ нѣтъ богатства въ этомъ мірѣ, мы миссіонеры, желающіе проникнуть въ Персію и Китай, а въ нашихъ сундукахъ только Библіи. Поэтому намъ не нужно проводниковъ.
И молоканинъ смиряется. Къ чему намъ, въ самомъ дѣлѣ, семь человѣкъ казаковъ спереди и сзади? Короче сказать, опасности никакой нѣтъ, онъ уже не разъ ѣздилъ по этой дорогѣ и хорошо знаетъ ее.
Мы приходимъ, такимъ образомъ, къ соглашенію, даемъ кучеру десять рублей задатка и получаемъ въ залога его извозчичій билетъ съ номеромъ. Дорогою онъ долженъ истратить на себя и лошадей пять рублей, а когда мы пріѣдемъ въ Тифлисъ, то заплатимъ ему остальные 42 рубля. Путешествіе продолжится три дня. Завтра утромъ въ пять часовъ мы отправимся.
У дверей молоканинъ обертывается еще разъ и хочетъ, какъ слѣдуетъ, уговориться, что если мы въ горахъ захотимъ взять въ сторону или предпринять поѣздки по ауламъ и народамъ сосѣднихъ горъ, то онъ желаетъ получить за каждый день промедленія по пятнадцати рублей. Мы торгуемся до двѣнадцати рублей и, наконецъ, уговариваемся.
Теперь все въ порядкѣ.
Мы оправляемся осматривать городъ. Владикавказъ, «господинъ Кавказа», имѣетъ 45,000 жителей, смотритъ на половину европейскимъ городомъ, обладаетъ театромъ, парками и засаженными деревьями бульварами. Нѣтъ въ немъ ничего особенно интереснаго для туриста, развѣ то, что ремесленники сидятъ со своей работой снаружи, на улицѣ, какъ и въ южной Европѣ, съ тою однако разницей, что ремесленники эти, какъ всѣ кавказцы, очень хороши собою, темнокожіе красавцы арабскаго типа. Мы подходимъ къ скамьѣ, на которой сидятъ три человѣка и работаютъ металлическія вещи. Они чеканятъ и изготовляютъ оправы для кинжаловъ и сабель, пряжки для поясовъ, женскія украшенія; я покупаю трость, только что оконченную однимъ изъ художниковъ, она покрыта чеканными узорами и снабжена украшеніями изъ металла и четырехъ зеленыхъ камушковъ. Она стоитъ очень дешево, всего восемь рублей; рисунки на ней въ византійскомъ стилѣ. Я дѣлаю вычисленіе, что въ набалдашникъ трости вбито ровно девять тысячъ гвоздиковъ и металлическихъ пластинокъ.