Мы проѣзжаемъ мимо станціи.
Дорога наша уже не идетъ по горамъ, но по обширнымъ равнинамъ луговъ или пашенъ. Сзади насъ, налѣво, видны еще горы, но онѣ уже не кажутся высокими, такъ далеко отъ нихъ мы отъѣхали.
Мы можемъ обозрѣвать дорогу почти версты на три впередъ, и повсюду, съ обѣихъ сторонъ, видны люди на поляхъ за работой: кто пашетъ, кто жнетъ пожелтѣвшую, съ короткой соломой рожь. Они пашутъ плугами, запряженными каждый восемью, десятью или двѣнадцатью буйволами, по-двое, длинною цѣпью.
Мы видѣли разъ восемнадцать буйволовъ, впряженныхъ въ одинъ плугъ; ихъ погоняло четверо человѣкъ. Всякій разъ, какъ борозда была пропахана и надо было поворачивать плугъ, было искуснымъ фокусомъ снова поставить въ порядокъ быковъ. У погонщиковъ длинныя плети, которыми они всегда попадаютъ по тому именно буйволу, который заслужилъ удара, кромѣ того, они поощряютъ животныхъ разнообразными звуками, свистами и производятъ много шуму.
Населеніе состоитъ здѣсь преимущественно изъ землѣпашцевъ. Жилища становятся выше, а виноградники кругомъ обширнѣе. Мы ѣдемъ по лѣсамъ, состоящимъ изъ деревьевъ дикой сливы и вишни, холмы сверху до низу поросли кустарникомъ.
Солнце палитъ, — что же будетъ съ нами, попозже, днемъ! Много и теперь пыли, но пыль станетъ со временемъ еще хуже. Мы видимъ, что дорога наша опять идетъ впередъ на нѣсколько верстъ по обширной равнинѣ на днѣ долины. Здѣсь мѣстность такъ плоска, что теченіе Арагвы едва замѣтно, она извивается причудливыми изгибами и все словно ищетъ себѣ новаго исхода.
Мы спимъ часа два и пріѣзжаемь въ Цилканы. Полдень, и мы выходимъ изъ экипажей. Карнѣй требуетъ, какъ и вчера, четыре часа отдыха по причинѣ жары.
Намъ остается еще тридцать пять верстъ до Тифлиса, но половина дороги идетъ подъ гору, а другая половина совсѣмъ ровна, — ладно, Карнѣй отвоевываетъ свои четыре часа.
И здѣсь также хозяинъ приходитъ къ намъ съ живымъ цыпленкомъ, котораго предлагаетъ на обѣдъ, и мы соглашаемся съ нимъ наклоненіемъ головы, что жареный цыпленокъ нѣчто очень хорошее. Позже оказывается, что этотъ хозяинъ рожденъ на Кавказѣ отъ нѣмецкихъ родителей, и нѣмецкій — его родной языкъ. Онъ говоритъ также по-англійски.
Здѣсь мы не нуждаемся, такимъ образомъ, въ языкѣ знаковъ.
На станціи появляется жандармскій офицеръ. Онъ разглядываетъ насъ и ведетъ подозрительный разговоръ съ хозяиномъ. У офицера при себѣ двое солдатъ, съ которыми онъ отъ времени до времени говоритъ.
Безпокойство мое вновь пробуждается съ новою силою и вовсе лишаетъ меня аппетита, несмотря на цыплятъ, ѣду и все прочее; жандармы эти, вѣроятно, прибыли по приказанію полицейскаго чиновника, чтобы задержать меня. Упорный, самонадѣянный глупецъ, зачѣмъ я вчера не сговорился съ этимъ ужаснымъ человѣкомъ! Теперь уже поздно. Вообще всегда должно ладить съ людьми, внушающими страхъ, завязывать хорошія отношенія съ ними и никогда въ жизни не поступать противно ихъ желаніямъ.