Восклицания и восторги. Женю находят ослепительной. Какова испанка вышла из Нины! Как, эта сумасшедшая Соня оделась-таки пажом? Как не стыдно! Каково, Лиза уж готова! Вот так русская боярышня — прелесть! Все? Скорее! Кто забыл веер? Ну, что там ещё такое? Кто стучится в дверь?
Бабушка прислала домино и маски. Вот так веселье! Кому розовое? Женя берёт голубое — прекрасно. Серое — фи, какая гадость! Лидия великодушно выбирает серое. Вниз, вниз!
Все старшие в сборе. Вся прислуга у дверей зала. Одна из тётушек уже сидит за фортепиано.
Гусар в капоте и чепце возбуждает негодование пажа. Паж предпочитает гусарский мундир; гусар в восторге от пажеского наряда. Испанка тщетно скрывается под капюшоном красного домино от взоров любопытного турка, увенчанного чалмой из бабушкиной турецкой шали.
— Я вас узнал по ногам, — шепчет турок.
Под красным капюшоном смех.
— А помада зачем понадобилась? — слышит он оттуда.
Розовую маркизу преследует монах в белой рясе; она тщетно стремится к маркизу. Она в отчаянии. Она не терпит духовенства, — особенно в такую минуту. А минута решительная: серое домино совершенно завладело маркизом, и часовая стрелка показывает половину одиннадцатого…
Неизвестно откуда, в зал врывается толпа ряженых. Тут преобладают хвосты и рога, носы и колпаки. Всё смешивается, всё кружится и хохочет. Тётушка у фортепиано выбивается из сил. Вальс грозит продолжаться до бесконечности. Часы бьют одиннадцать…
Маркиза вырывается из объятий чёрта с красными рогами и кавалерийскими сапогами, обличающими его происхождение. Она оглядывает зал. Его нет. Но и серого домино тоже нет… Она пробирается к двери, потом через толпу глазеющих слуг, и бежит по лестнице, стуча своими розовыми каблучками. Пусто, никого нет. Все внизу. Сердце её бьётся. Она бежит дальше и дальше по коридору — в самый конец, туда, где уго?льная комната. Он там, он ждёт! Розовые губки улыбаются при мысли о поцелуях, которые их ждут за этой дверью… Она добежала, она остановилась, чтобы перевести дыхание. Навстречу ей дверь отворяется; горячею, удушливою струёю вырывается оттуда воздух, и вместе с ним стремительно выскакивает что-то… Женская фигура в сером платье… Что-то неопределённое, тёмное… Серое домино! Это она, она, Лидия… И он за ней…
— Кто это? С кем ты здесь был?
Он ничего не отвечает. Его лицо бледно как полотно. Он весь дрожит, — должно быть, от волнения. Его глаза неподвижно, дико устремлены в глубь коридора — туда, где скрылась серая фигура…
— Ты не отвечаешь? Ты даже не оправдываешься? Так это была она?