— Во-первыхъ, у насъ бифштексики съ лукомъ и картофельнымъ соуомъ называются не просто клобсъ, а шнель-клобсъ, возразила Глафира Семеновна. — А во-вторыхъ…
— Да будто это не все равно!
— Нѣтъ, не все равно… Шнель по нѣмецки значитъ — скоро, на скору руку… А если клобсъ безъ шнель…
— Ну, ужъ ты любишь спорить! — махнулъ рукой Николай Ивановичъ и сейчасъ-же перемѣнилъ разговоръ. — А все-таки, въ этомъ венгерскомъ царствѣ хорошо кормятъ. Смотри-ка, Какъ хорошо насъ кормили на станціи Буда-Пештъ! И какой шикарный ресторанъ. Молодцы цыгане.
— Да будто тутъ все цыгане? — усумнилась Глафира Семеновна.
— Венгерцы — это цыгане. Ты вѣдь слышала, какъ они разговариваютъ: кухар… гахачъ… кр… гр… тр… горломъ. Точь въ точь какъ наши халдеи по разнымъ загороднымъ вертепамъ. И глазищи у нихъ съ блюдечко, и лица черномазыя.
— Врешь, врешь! По станціямъ мы много и бѣлокурыхъ видѣли.
— Такъ вѣдь и у насъ въ цыганскихъ хорахъ есть не черномазыя цыганки. Вдругъ какая нибудь родится не въ мать, не въ отца, а въ проѣзжаго молодца, такъ что съ ней подѣлаешь! И наконецъ, мы только еще что въѣхали въ цыганское царство. Погоди, чѣмъ дальше, тѣмъ все черномазѣе будутъ, — авторитетно сказалъ Николай Ивановичъ, пошевелилъ губами и прибавилъ:- Однако, ротъ такъ и жжетъ съ этой паприки.
Глафира Семеновна покачала головой.
— И охота тебѣ ѣсть всякую дрянь! — сказала она.
— Какая-же это дрянь! Растеніе, овощъ… Не сидѣть-же повсюду, какъ ты, только на бульонѣ, да на бифштексѣ. Я поѣхалъ путешествовать, образованіе себѣ сдѣлать, чтобы не быть дикимъ человѣкомъ и все знать. Нарочно въ незнакомыя государства и ѣдемъ, чтобы со всѣми ихними статьями ознакомиться. Теперь мы въ Венгріи и — что есть венгерскаго, то и подавай.
— Однако, фишзупе потребовалъ въ буфетѣ, а самъ не ѣлъ.
— А все-таки попробовалъ. Попробовалъ и знаю, что ихній фишзупе — дрянь. Фишзупе — рыбный супъ. Я и думалъ, что это что-нибудь вродѣ нашей ухи: или селянки, потому у венгерцевъ большая рѣка Дунай подъ бокомъ, такъ думалъ, что и рыбы всякой много, анъ выходитъ совсѣмъ напротивъ. По моему, этотъ супъ изъ сельдяныхъ головъ, а то такъ изъ рыбьихъ головъ и хвостовъ. У меня въ тарелкѣ какія-то жабры плавали. Солоно, перечно… кисло… вспоминалъ Николай Ивановичъ, поморщился и, доставъ изъ угла на диванѣ стаканъ, сталъ наливать себѣ въ него изъ чайника чаю.
— Бр… издала звукъ губами Глафира Семеновна, судорожно повела плечами и прибавила:- Погоди… накормятъ тебя еще какимъ-нибудь крокодиломъ, ежели будешь спрашивать разныя незнакомыя блюда.
— Ну, и что-жъ?…Очень радъ буду. По крайности, въ Петербургѣ всѣмъ буду разсказывать, что крокодила ѣлъ. И всѣ будутъ знать, что я такой образованный человѣкъ безъ предразсудковъ, что даже до крокодила въ ѣдѣ дошелъ.