— Здѣсь. Вы къ кому такую рань?
— Да баринъ тутъ такой въ дикомъ пальтѣ и въ рыжей шапкѣ поломойничать насъ нанялъ. Чтобъ окна, значитъ, вымыть, двери, полы и тамъ разное.
— Не баринъ должно быть, а лакей евонный. Тутъ баринъ генералъ. Рано только идете. Теперь тамъ всѣ спятъ еще.
— Такъ миленькій, намъ быть-то?
— А вотъ погодите у воротъ. Черезъ полчаса я понесу туда въ кухню дрова, такъ разбужу. Садитесь вотъ тутъ на скамеечкѣ.
У воротъ стояла неубранная еще скамейка дежурнаго дворника и Акулина съ Ариной присѣли. Напротивъ воротъ черезъ улицу отворилась мелочная лавочка. Отворившій двери прикащикъ въ полушубкѣ и передникѣ вышелъ на тротуаръ и сталъ креститься на виднѣющійся вдали золотой крестъ церкви. Покрестившись, онъ опять ушелъ въ лавку. На тротуарѣ все чаще и чаще стали показываться пѣшеходы, по большей части рабочій народъ. Прошли плотники съ топорами за поясомъ, прошли землекопы съ лопатами на плечахъ. Наискосокъ черезъ улицу помѣщался черный трактиръ. Дверь трактира, находившаяся подъ красной вывѣской, то и дѣло визжала блокомъ, пропуская въ трактиръ дворниковъ въ шерстяныхъ фуфайкахъ и передникахъ, мастеровой народъ въ опоркахъ на босую ногу и въ накинутыхъ на плечи пальтишкахъ.
— Поѣсть-бы надо передъ работой-то, да не знаю успѣемъ-ли?.. Вонъ лавочка, такъ хлѣбца купить, что-ли, сказала Аринѣ Акулина.
— Купи, Акулинушка. Я смерть ѣсть хочу.
— Да и я хочу. Такъ ты посиди у воротъ, а я за хлѣбомъ сбѣгаю.
Когда Акулина вернулась изъ лавочки съ хлѣбомъ, у воротъ стоялъ дворникъ и говорилъ Аринѣ:
— Идите въ квартиру. Сейчасъ я носилъ дрова, такъ лакей уже всталъ, да и кухарка встала. Вамъ вѣдь придется плиту растопить, да воду согрѣть, иначе какъ-же поломойничать.
— А мы, миленькій, хотѣли малость хлѣбца пожевать, сказала Акулина.
— Тамъ и пожуете, пока вода грѣться будетъ.
Дворникъ провелъ Акулину и Арину на дворъ и указалъ на лѣстницу, по которой нужно было взобраться въ третій этажъ. Въ кухнѣ ихъ встрѣтилъ тотъ самый бакенбардистъ, который нанималъ ихъ съ вечера на работу. Это былъ дѣйствительно лакей. Въ сообществѣ кухарки онъ сидѣлъ въ кухнѣ около самовара и пилъ чай.
— А! Госпожи капорскія француженки! привѣтствовалъ онъ ихъ. — Ну, чтожь, разоблакайтесь да топите плиту, а я вотъ напьюсь чаю да за мыломъ вамъ сбѣгаю. Вонъ дрова въ ящикѣ лежатъ. Кладите въ топку.
Акулина и Арина сняли котомки и душегрѣи и принялись класть въ топку дрова.
— Молоденькая-то совсѣмъ кренделекъ, подмигнулъ на Арину лакей, обращаясь къ кухаркѣ.
— Ну ужъ… Рожа, какъ тарелка, прошептала кухарка, презрительно сморща носъ.