Женщины улеглись на послѣобѣденный отдыхъ и заснули. Засыпая, онѣ слышали, какъ Акулина бредила. Бредила она своимъ маленькимъ Спиридошей, просила кого-то послать въ деревню два рубля.
— Не отвертѣться ей… Придется, кажется, свезти въ больницу, сказала Анфиса.
Арина вздрогнула, до того ей была ужасна эта мысль.
Въ послѣ-обѣденную пору Акулина перешла кой-какъ изъ сарая подъ навѣсъ на работу, но работать была не въ силахъ и легла тутъ-же на тряпки. Вошелъ прикащикъ.
— Разгасилась, заболѣла… сказали про нее ему женщины. — Даже головы не можетъ поднять.
Прикащикъ прищелкнулъ языкомъ.
— Слабосильная команда… пробормоталъ онъ. — Ну, этого мы не любимъ. Тащите ее въ больницу, коли такъ, a то еще умретъ, чего добраго, здѣсь на дворѣ.
— Милый, она отлежится. Позволь ей часикъ полежать. Она отлежится и примется за работу, a мы ужъ всѣ огуломъ за нее тебѣ наверстаемъ, обратилась къ нему Арина и вскинула на него умоляющій взоръ.
— Гдѣ отлежаться, коли даже вся лицомъ почернѣла! Да вотъ еще что… Эй, вы! Чей это y васъ тамъ въ сараѣ ребенокъ пищитъ?
— Мой, голубчикъ, мой… Прости… испуганно заговорила Домна.
— Какъ-же ты не сказала мнѣ утромъ, что ты съ ребенкомъ?
Домна виновато молчала.
— Ну, зналъ-бы, что ты съ ребенкомъ, такъ не взялъ-бы тебя на работу, продолжалъ прикащикъ.
— Да вѣдь онъ, голубчикъ, не мѣшаетъ мнѣ на работѣ-то, пробормотала Домна.
— Разсказывай еще! Шесть разъ въ день грудью покормишь — вотъ ужъ полтора часа изъ рабочаго дня съ костей долой… Скажите на милость, приходятъ съ ребятами и прячутъ ихъ!..
Прикащикъ потоптался еще нѣсколько времени подъ навѣсомъ и удалился.
Акулина такъ и не могла уже работать послѣ полудня. Вплоть до окончанія работъ на тряпичномъ дворѣ пролежала она на тряпкахъ подъ навѣсомъ въ бреду. При расчетѣ прикащикъ расчиталъ ее за полъ-дня, то есть далъ ей всего гривенникъ. Такъ какъ женщины порѣшили уже ночевать на этотъ разъ на постояломъ дворѣ, то на постоялый дворъ повели Акулину подъ руки. Она была до того слаба, что еле переступала ногами и то и дѣло просилась присѣсть. Ее нѣсколько разъ сажали по дорогѣ на тротуарѣ около домовъ и, наконецъ, привели на постоялый дворъ. Хозяйка постоялаго двора, разбитная женщина, какъ увидала Акулину, такъ и замахала руками.
— Охъ, не пущу, не пущу съ больной! крикнула она. — Ведите ее, куда хотите, a ночевать я ее не пущу.
— Да куда-же, милая, мы ее поведемъ-то? заговорили женщины:- Вѣдь это товарка наша. Ей дѣться некуда.
— A мнѣ какое дѣло? Ведите ее въ больницу.
— Да зачѣмъ-же въ больницу-то, умница, коли она къ завтрешнему дню въ лучшемъ видѣ отлежится! Ее теперь только чайкомъ попоить, потомъ полушубкомъ прикрыть и она къ завтрему будетъ здоровѣе здоровой.