— Ха! Наверное, гопника.
— Медведей и крокодилов или пары червей у себя под кожей?
— Ладно, убедил. А давай храм Христа Спасителя заминируем.
— Не кощунствуй, Жень, — суеверно оборвал девушку Громов.
— А чего? Это же православная бутафория. Церетелиевская пародия на храм. Туда же Господь никогда и не заглядывал. А ты знаешь, что этот храм РПЦ даже не принадлежит. Там же под ним — сервис, мойки, гаражи. Снимем пару машиномест, загоним туда два микроавтобуса с гексогеном и рванем в пасхальную ночь, когда завскладом с айфончиком будут свечки мусолить — верующих отрабатывать. Там же кроме них соберется вся шерсть кремлевская, которую поодиночке мы за всю жизнь не переловим.
— Идея правильная. Надо думать. Будет много случайных жертв. А если главные цели выживут, а под раздачу попадут дети и женщины, то мы окажемся прокляты собственным народом, от нас все отвернутся. Мы всегда должны делать поправку на общественное мнение. Это земля, на которой мы стоим. Каждая акция должна иметь информационную подсветку, без которой мы быстро превратимся в голимых маньяков.
— А так ты думаешь, мы — герои? — Девушка недоверчиво качнула головой.
— Герои, как рыбы, на поверхность всплывают только мертвыми. Мне плевать на жизнь, мне плевать на героизм.
— Делай, что должен, и будь, что будет? — перебила Женя.
— Ты меня не понимаешь. Каждая акция должна сотрясать общество, страхом сковывая врагов, а удачей вдохновляя сочувствующих. Кстати, это прекрасно понимали народовольцы. Знаешь, что говорила Соня Перовская?
— А кто это? — Женя лениво поморщилась.
— Какая ты темная!
— Ну это же ты у нас историк. Вот, давай и рассказывай.
— Софья Перовская была дочкой губернатора Петербурга, отбилась от отцовских рук, ушла в революционный террор ив 27 лет организовала убийство Александра И. И даже махнула платком Гриневицкому, когда тому нужно было кидать бомбу в императора. За этот подвиг Соня вместе со своими подельниками и была повешена на плацу Семеновского полка. Самое примечательное, что сдал ее друг детства Коля Муравьев. Кстати, случайно там поубивало и женщин, и детей. Зато по всему бывшему Союзу в честь нее улицы, памятники, колхозы и совхозы.
— Она была замужем?
— Ее гражданский муж Андрей Желябов был повешен рядышком.
— Замечательно. — Поджав губы, Женя отвинчивала у нагана глушитель. — И что же говорила эта милая особа?
— Кидая бомбы в аппарат насилия, мы врываемся в сознание масс!
— Точно, но как-то по-марксистски кондово.
— Между прочим, Маркс одобрял политический террор, который называл «критикой оружием». Хотя был еще той сволочью.