В пылу поединка противники не заметили, что в дюжине метров от них за ними наблюдают два иракских солдата. Те дружно вскинули свои автоматы, как только раненный в лицо Наджиб разорвал дистанцию с Бойченко. Полковник уловил это движение, но не успел ничего крикнуть. Раздались выстрелы. Солдаты не целились, стреляли инстинктивно и было глупо ожидать от них снайперских попаданий. Но две пули все-таки воткнулись в левую часть груди Сергея, отбрасывая его назад. Спецназовец взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, но неожиданно почувствовал пустоту под ногами и вокруг себя. В этот момент сознание покинуло его, обняв непроглядной тьмой и тишиной. Спустя пару секунд тело командира особой диверсионной группы ГРУ ГШ СССР пропало в плотном водяном тумане, всколыхнув маленькую радугу.
…С тяжелым хриплым вскриком Бойченко резко очнулся ото сна и сел на кровати. Минут семь ушло на то, чтобы успокоиться и прогнать из сознания картины прошлого. За окном в неспокойной дреме лежала Москва. С шорохом проносились по проспекту редкие машины, откуда-то эхом доносился звук то ли медицинской, то ли милицейской сирены. Недавно, похоже, прошел дождь – асфальт лоснился под оранжевыми взглядами фонарей… Перед глазами стояло лицо иракца, исполосованное ножом. Саднила левая рука и плечо. Бойченко потер шрамы, оставшиеся на теле после Ирака. А, ну понятно… Дождь. Старые раны всегда болели к дождю.
Душа болела постоянно.
Бойченко спустил ноги на пол. Холодный паркет заставил его поежиться. Сергей подошел к окну и отодвинул занавеску. Небо уже практически очистилось от туч и на востоке четко обозначилась светлая полоска. Часы на столе подмигивали ярко-красными цифрами. Половина четвертого утра. Сергей понимал, что уже не заснет. Просто не захочет снова пережить тот момент…
После его спасения и возвращения, детали которых, по странной прихоти памяти, Сергей практически не помнил, он около года находился на лечении в различных госпиталях. А потом еще два года ушло на трудную реабилитацию. Военно-врачебная комиссия, изучив состояние Бойченко, приняла решение о том, что он более не может проходить службу в подразделениях ГРУ по состоянию здоровья. Это звучало как приговор. Спецназовец поначалу не сдавался. Это было не в его правилах. Он искал и находил (сослуживцы помогали) именитых профессоров, которые, даже если и хотели помочь, тем не менее полностью подтверждали ранее поставленные диагнозы, сокрушенно разводя руками и откровенно удивляясь тому, что их пациент вообще жив. Тяжелые ранения и их последствия не позволяли Сергею служить там, куда он рвался. Он не соглашался ни на один из предлагаемых руководством альтернативных вариантов, пытаясь доказать, что он здоров. Даже приводил в пример Маресьева и прочих, вернувшихся в строй и продолжавших служить… Ему предлагали должности преподавателя, командира части, начальника огромного стрелкового полигона… В конце концов Бойченко ушел из армии. Министерство обороны, в знак уважения заслуг, присвоило Сергею внеочередное звание и рассталось с, уже подполковником, Бойченко совершенно спокойно. Хотя, по сути, удивляться было нечему. От длительной нервотрепки устали все и, после того как на последний документ была поставлена последняя печать, обе стороны вздохнули с явным облегчением.