— Ну… — протянул он задумчиво и весьма неопределенно, разводя руками.
— Ладно, я оставлю тебя на время в блаженном состоянии эйфории, — сказала я. — Когда-нибудь ты очнешься и увидишь, что, кроме твоей Лизы, в мире существует еще очень много людей. У них свои проблемы. В принципе, даже если поверить тебе, что настало время для личных дел, напомню, что мне есть чем заняться. С Пенсом!
С этими словами я натянула куртку и, послав ему воздушный поцелуй, вышла на сладостный зов ожидающего меня возле крыльца мотоцикла, за рулем которого был тот самый Пенс, которому я собиралась посвятить остаток вечера.
* * *
Прохоров вел машину привычно, почти не глядя на пустую дорогу.
Из головы не выходил разговор с Тамарой. Получается, преследуют не только его. Тамара не хотела признаваться в этом, но по ее глазам, в которых мелькнул страх, когда он рассказал ей о странном типе, он понял: с ней происходит то же самое!
И эта догадка сейчас превращалась в уверенность, а уверенность…
Да уж, черт возьми!
Он крутанул руль. Мимо промчалась на сумасшедшей скорости парочка на мотоцикле.
Прохоров выругался им вслед. Он не знал, то ли он ненавидит молодость, так предательски бросившую его на растерзание надвигающейся старости, то ли ненавидит жизнь вообще…
Он подъехал к дому.
Остановил машину и вышел. Открыв дверь, он вошел. И застыл на месте.
Несмотря на темноту, царившую в комнатах, он понял: в его квартире кто-то был.
Из глубины комнаты доносились приглушенные звуки музыки, красивой и странной. Впрочем, он ее узнал. А узнав, попытался вернуться, сделал шаг к двери, чтобы рассказать Тамаре, кто этот человек и почему он пришел за ними.
Но он не успел.
Голос за спиной заставил его обернуться. Он не понял фразы, которую произнес этот баритон, и никого не увидел в темноте.
Только боль ослепила его внезапно, как вспышка. Но это длилось лишь одно мгновение. Последнее мгновение боли, еще связывающее его с жизнью.
Мотоцикл недовольно заурчал и затих.
Я сняла шлем и тряхнула головой. Легко перейдя границу, я теперь оказалась в ином измерении моей жизни.
Теперь моя работа была далеко. Она вернется в мыслях, но это позже. Пока я чудесным образом освободилась от нее на несколько часов.
Или несколько мгновений. Зависит обычно от сложности проблемы. Сейчас мадам Дында не казалась мне вероятной носительницей страшной тайны, способной меня сильно заинтересовать. По-этому я не думала о ней.
— Зайдешь? — поинтересовалась я у Пенса.
Он кивнул.
Мы поднялись по лестнице, я открыла дверь.
— Саша?
На пороге кухни стояла мама.