— Неа. Я его на окно поставиа. На соонце греться.
— Какая же ты молодец! А руки после Пешки мыла?
— Ты как моя баба. Я уже бойшая. Мне скоро четыре. Ты подаришь мне подарок?
— Конечно! Когда я забывала о твоем дне рождении?
— Мама говоыт, что всегда! Тетя Надя, я хочу сок! Пойдем пить сок!
Я завела ее в ванную, где бежала в раковину струйка воды — почерк Ракушки, никогда не закрывавшей кран, и, подхватив ее подмышки, поставила на табурет. Не знаю почему, но мне всегда было неприятно прикасаться к детям. Их мягкая, чуть липкая кожа напоминала мне лягушачью шкуру. Ракушка, которую я знала с рождения, не стала исключением. Вначале она была для меня головастиком, теперь стала лягушонком.
— А где твои бойшие сеежки? — вдруг спросила она, ухватив меня за волосы и заглянув под них.
— Какие сережки? — удивилась я, потрогав торчащие в мочках крошечные золотые гвоздики. — Я всегда эти ношу.
— Не, эти маенькие, а те во-от такие! С жуткими змейками. Я их видеа, когда ты смотрела в книжку и стонаа.
— Не придумывай. У меня таких и серег-то нет.
— Я не вру! Они у тебя быи.
Понятия не имею, о чем она говорит. Ни за что не угадаешь, когда дети говорят правду, а когда выдумывают. А может, им иногда кажется то, чего нет на самом деле?
Мы пришли в кухню. Забравшись на стул, Ракушка уткнулась в стакан и, болтая ногами, высунулась из окна.
— А где почтайон Печкин? — снова спросила она.
И правда, где он? Без него скамейка выглядела пустой. Сегодня он еще ни разу не попался мне на глаза. Нет, меньше всего я бы хотела видеть этого заядлого чтеца. Особенно в отражении соседского зеркала!
— Веэка идет! — встрепенулась Ракушка, поспешно поставив стакан на стол. — Теть Надь! Там Веэка идет! Я открою?
Ну и попадет мне, если эта болтушка проговорится о том, как тут за ней присматривала бесплатная нянька.
— Привет! Как у вас дела? — начала с порога Верка.
— Есть хочешь? — в лоб спросила я, чтобы избежать ответа. — Я борщ сварила. Могу разогреть.
— Нет, спасибо. У меня еще полно дел. Ракушка, обувайся. Спасибо, День, выручила. Все, мы побежали, а то ателье закроют, не успею брюки забрать. Пошли! Все, пока!
— Пока, тетя Надя! Пока, Пешка! Я с ним еще погуяю?
— Обязательно.
Закрыв за ними дверь, я переступила через визжащую гордость и позвонила родителям. Как я и ожидала, мама холодно отчеканила, что у них все хорошо, что отец поправляется, и положила трубку. Мой белый флаг, поднятый капитуляцией, снесло ветром перемен настроения моей грозной воительницы. Глянув на зеркало, я вспомнила о замоченной мешковине, которую пора бы и отполоскать. В общем, нашелся весомый предлог не дать себе уткнуться в книгу.