— Черт! — Руди быстро вскочил и направил палочку на ковер: — Evanesco! Пойдем, пойдем.
Обнял Барти за плечи и куда-то его повел. Умываться, скорее всего.
Белла бы и сама с радостью умылась сейчас и отдохнула, но на нее, как всегда, свалили самую грязную работу. Молодцы.
Она подошла к Фрэнку и, взяв его лицо в ладони, повернула к себе. Он был мокрый от пота и тяжело дышал через стиснутые зубы.
— Пожалуйста, — сказала вдруг Алиса у нее за спиной. — Пожалуйста.
Хоть бы эта молчала.
— Как только твой муж заговорит, — сказала Белла, не оглядываясь, — все будет нормально. Так что лучше ему скажи.
Постояла, закрыв глаза — вдох-выдох, вдох-выдох, — и опять попробовала вторгнуться в его сознание.
Через полчаса она была уже полностью измочалена. Голова пульсировала от боли, спина мучительно ныла, рука с палочкой еле поднималась. Белла двигалась, как автомат, от Фрэнка к Алисе.
Crucio — что ж они так орут, голова ведь раскалывается — минута — полторы минуты — отдохнуть — легилименция — еще отдохнуть, закрыв глаза, — опять Crucio...
"Здравствуйте, меня зовут Беллатрикс Лестрейндж, я ваш допросчик на этот вечер".
Руди, правда, пожалел ее и даже заварил и принес ей чаю с лимоном. Но при этом явно о чем-то напряженно думал и уже не интересовался исходом допроса. Барти сидел в углу на диване, закрыв лицо руками.
В какой-то момент ей показалось, что Алиса поддалась, и она так обрадовалась, что не сразу поняла, что воспоминания идут уж больно странные. Какая-то каша из картинок, очень четких, но бестолковых. Маленькая девочка катит коляску, у нее новая кукла в синем платье и синей шляпке; близко-близко — огромный ярко-красный мяч; поле одуванчиков; та же девочка, но постарше, любовно перебирает свою коллекцию — аккуратно разглаженные и сложенные в коробку фанты от конфет, блестящие цветные обертки от шоколада...
Никакого сопротивления, но и никакого толку. Белла проваливалась в эти детские воспоминания, как в рыхлый снег.
— Руди, — позвала она мужа, — иди посмотри.
— Из меня же аховый легилимент...
Но все же подошел, наклонился.
Потом поднялся и поморщился.
— Белла, выйдем на два слова.
Когда они закрывали дверь, за спиной у них послышался хриплый, совершенно изменившийся голос Фрэнка:
— Барти... Так как ты все-таки до этого докатился?
Надо же, какой стойкий. Еще издевается. Ну ладно, пускай поговорят пока.
В тихой, темной спальне Белле сразу стало лучше. Она постояла, закрыв глаза, вдыхая запах свежевыглаженного белья. Руди подошел к окну, заставленному цветочными горшками, побарабанил пальцами по подоконнику.