Мама, конечно, не знала про мистера Монстра, но ей было прекрасно известно о моем диагнозе — «кондуктивное расстройство». Это такой завуалированный способ сказать о социопатических наклонностях человека. Официально это называется «диссоциальное расстройство личности», но такой диагноз разрешается ставить только после восемнадцати лет. А мне еще до шестнадцати оставался месяц, так что пока я обходился «кондуктивным расстройством».
Я заперся в ванной и уставился в зеркало. К нему были приклеены маленькие записки — мама писала их, чтобы напоминать о важном, не о повседневных мелочах вроде назначенных встреч, а о принципах, по которым следует жить. Я иногда слышал, как она повторяет их себе под нос, вставая утром с постели. Что-то вроде: «Сегодня будет лучший день в моей жизни» — и другую подобную чушь. Самую длинную памятку она написала для меня — это был список правил на разлинованной розовой бумаге, приклеенной к уголку зеркала. Тех самых правил, которые я составил много лет назад, чтобы держать взаперти мистера Монстра. Я строго следовал им до прошлого года, но потом выпустил мистера Монстра из клетки. Теперь мама взяла на себя обязанность следить за тем, как я соблюдаю эти правила. Я перечитал список, пока чистил зубы.
Правила:
Я не мучаю животных.
Я ничего не поджигаю.
Если я начинаю о ком-то думать плохо, то прогоняю эти мысли и думаю что-нибудь хорошее.
Я не называю людей «это».
Если я начинаю преследовать кого-то, то потом целую неделю стараюсь по возможности не приближаться к нему.
Я не угрожаю людям, даже косвенно.
Если кто-то угрожает мне, я ухожу в сторону.
Очевидно, что правило о поджогах я уже отверг. Мистер Монстр был так настойчив, а наблюдение со стороны матери так пристально, что где-то неминуемо образовалась бы трещина. Костры — маленькие, контролируемые костры, которые никому не причиняли вреда, — я считал чем-то вроде клапана для выпуска пара. Мне приходилось неизбежно нарушать это правило, если я хотел иметь хоть малейшую надежду соблюдать остальные. Я, конечно, ничего не говорил маме; пункт этот оставался в списке, но я его игнорировал.
Откровенно сказать, я высоко ценил мамину помощь, но… жить с этим было непросто. Сплюнув пасту, я прополоскал рот и пошел одеваться.
Позавтракал я в гостиной, смотря новости, а мама маячила в коридоре у меня за спиной так близко, как позволял провод от плойки.
— Что-нибудь интересное в школе сегодня? — спросила она.
— Нет, — ответил я.
В новостях тоже не было ничего интересного, по крайней мере никаких смертей в городе, а меня только это и интересовало.