К полудню он был уже полностью готов к выходу на маршрут: перемыл грязную посуду, оставшуюся после пикника, сложил спиннинг, собрал палатку и упаковал все вещи, включая полиэтиленовый пакет с бытовым мусором, в рюкзак.
Наступило время прощания.
– Подходите, господа инопланетные туристы, – по-доброму усмехнулся Тим. – Давайте ваши ладошки. Пожму их, как это и принято при расставании на нашей Земле-матушке. Приятно было познакомиться. Спасибо за хлеб-соль и безумно-интересные рассказы…. Я, конечно, ещё бы заглянул к вам на гостеприимный огонёк. Например, в августе месяце. Но…. Обещал, понимаешь, пройдохе Альвиссу Олсену двадцать четвёртого июня окончательно и бесповоротно выйти из Игры. А обещания, как известно, надо держать-выполнять…. Впрочем, если Альвисс (после консультаций с вами, ясный пенёк карликовой берёзы), разрешит мне нарушить эту договорённость, то готов, э-э-э…, готов ещё раз, так сказать, наведаться в гости. С достойными подарками, понятное дело…. Как вы на это посмотрите?
Том Смит лишь картинно пожал плечами, мол: – «Я во всей этой истории нахожусь с краю. Поэтому от принятий каких-либо важных решений благоразумно воздержусь…».
А Джесси, постоянно (пугливо?), отводя глаза в сторону, чуть слышно пробормотала:
– Не знаю, Брут. Подумать надо. Извини…. Если что, то мистер Олсен свяжется с тобой…. Главное, не обижай сегодня Милену. Выслушай её. Поговори…. Обещаешь?
– Обижать не буду. Честное брутальное слово.
– Верю…. Всё, иди. Прощай.
– И вам не хворать, уважаемые господа инопланетные путешественники. Точка…
Тим, забросив рюкзак за спину и повесив на правое плечо ремешок винчестера, размеренно зашагал по чёрным камням Синей долины: сперва мимо уже знакомых карстовых пещер, потом – вдоль тёмно-синего ледяного поля-реки.
Шагал и размышлял про себя: – «Ситуация «пятьдесят – на пятьдесят» осталась прежней, без малейших изменений, не сдвинувшись с места ни на миллиметр. Да, Джесси говорила много умных, толковых и правильных вещей. Глупо спорить. Но зачем, спрашивается, она их говорила таким нравоучительным тоном? Словно я – неразумный первоклашка, а она – мудрая и непогрешимая учительница? Терпеть ненавижу такое высокомерное и заносчивое обращение! Впрочем, инопланетянке простительно – другой менталитет, так сказать, другие понятия о правилах хорошего тона…. Ну, и что теперь делать? Ерунда ерундовая образовалась. И дружище Клык, как назло, остался в Ню-Олесунне. Не с кем посоветоваться одинокому брутальному путнику, попавшему в цепкий плен собственных сомнений. Не с кем…».