Питт вздрогнул.
— Нет, — вырвалось у него. — Я подумал, что вы…
— Отнюдь. — Паркинс взмахнул руками, словно отказываясь от какого-то одолжения. — Отнюдь. Вы старше по званию и гораздо опытнее меня. Я восхищен вашим расследованием в Блюгейт-филдс. — От него не скрылось удивление на лице Питта. — Да, чего мы только не знаем… Друзья, слово здесь, слово там… — Он помахал пальцем, намекая, что его собеседник понимает, о чем речь.
Такое отношение коллеги польстило Питту. Приятно, знаете ли, когда твоей храбростью восхищаются… это очень грело душу. А ведь как он боялся во время расследования в Блюгейт-филдс; рисковал большим, чем мог себе позволить…
— Наш парень всего лишь сутенер, — продолжил Паркинс. — Без него только лучше… хотя, разумеется, особой разницы нет. Как только один уходит, другой занимает его место… вероятно, уже занял. Все равно, что зачерпнуть ведро воды из реки. Вода продолжает течь, и то, что в реке стало меньше на ведро, и не заметишь — как будто вовсе не брали! А ваш парень — врач? Добропорядочный гражданин… Вам лучше взять все документы, отчет о вскрытии и все такое. И, полагаю, вы хотите взглянуть на тело?
— Оно все еще здесь? — спросил Питт.
— Да, конечно… прошла только неделя, знаете ли. А с такой холодной погодой оно может лежать хоть вечность. Да, вам лучше взглянуть на него. Может, удастся определить, тот же самый это маньяк или нет.
Томас молча последовал за ним в морг. Паркинс открыл дверь, обменялся парой слов с дежурным, потом пригласил Питта войти. В большом помещении, сухом и холодном, чуть улавливался запах плесени.
Паркинс подошел к одному из белых, укрытых простынями столов и резко сдернул простыню, открыв не только лицо, но и все тело. Получилось как-то непристойно, даже по отношению к мертвому. У Питта возникло желание взять простыню и закрыть нижнюю половину тела, но он понимал, сколь нелепо это будет выглядеть. В конце концов, он пришел посмотреть именно на эту половину.
Рана отличалась от уже виденной им. Кастрировали этого мужчину грубо и неумело, причем яички и член отрезали по отдельности.
— Ясно. — Питт сглотнул слюну, в горле першило.
Паркинс вернул простыню на место и посмотрел на Питта; его губы скривила сухая, грустная улыбка.
— Отвратительно, правда? Вызывает тошноту. Вы его, случайно, не знали? Маловероятно, конечно, но все может быть. — Теперь он открыл только лицо.
Раньше-то Питт на него и не взглянул. Теперь посмотрел — и мгновенно ощутил панику. Он уже видел это смуглое, грубое лицо с тяжелыми веками и изогнутыми, чувственными губами. Почти не сомневался в том, что видел.