Сознают косность христианского вероучения и простые верующие. Однажды на исповеди верующая женщина жаловалась на свою судьбу, на отсутствие квартиры. Исходя из христианского учения, я указал на евангельский образ Христа, что-де он терпел все и тоже «не имел, где голову подклонити».
— Так что, по-вашему, я должна бродяжничать? — спросила она меня взволнованно. — Христос терпел, ибо был «сын божий», а я человек и хочу жить по-человечески.
Просмотрев по телевизору кинофильм «Сотворение мира», одна пожилая религиозная женщина сказала:
— Видно дело, что нет никакого бога на свете. Ну разве, если бы он был, потерпел бы такую насмешку над собой?
— Я давно сделала заключение, что бога нет, что все от людей, — добавила ее соседка. — Смотрите: одни выдавали Киево-Печерскую лавру за святыню, где на каждом шагу творятся чудеса, а другие сделали из нее антирелигиозный музей — и чудеса как ножом отрезало.
Православная церковь всегда стремилась не столько к интеллектуальному, сколько к чувственному воздействию на верующих. Вот почему она уделяет большое внимание богослужению, молитвословиям, обрядам и всегда подчеркивает превосходство «смиренной веры» над «дерзновенным разумом». При всей своей сложности, громоздкости и скучном однообразии христианское богослужение, таинства, обряды и церковные предметы не содержат в себе ничего сверхъестественного и никакой «благодатной силы». То, что совершает служитель культа в церкви, с одинаковым успехом может совершить в театре любой артист, с той только разницей, что последний сделает это более осмысленно и красиво. Но как в первом, так и во втором случае не будет никакого присутствия «божественной благодати».
Что же может быть сверхъестественного в «теле господнем», которое делается из просфорки, изготовленной смертной женщиной из обыкновенной муки? Ничего! Или что может быть сверхъестественного и непостижимого в «крови господней», изготовляемой из кагора крепостью 16° с примесью обыкновенной воды?!
Абсурд богоедства в «таинстве» причащения образно выражен в одном рассказе. Дело было в конце прошлого столетия. Католические священники уговорили пленного турка Мустафу, находившегося в Париже при русском генерале, принять христианство. Они обещали ему рай в будущей жизни и много вина — в настоящей. После того как Мустафу познакомили с основами христианства, крестили и причастили, ксендз решил проэкзаменовать турка в знании христианских догматов.
— Сколько существует богов, Мустафа? — начал тот душеспасительную беседу.
— Ни одного, — отвечал турок.