Всадник назвал себя:
— Викарий при его священстве епископе гонзорском Феноксе, Лайсен. Имею послание архиепископа Мунта…
Заскрипели, распахиваясь, ворота. Навстречу въезжающим саням уже спешили монастырские служки. Неторопливо вышел настоятель, снег мерно поскрипывал под ногами. Гость спешился и, зябко ежась, извлек из-под накидки пергамент, украшенный доброй полудюжиной разноцветных печатей.
Толстый важный аббат обменялся приветствиями с приезжим викарием… осенившись гилфинговым кругом, принял письмо его высокопреосвященства, начал читать. Викарий терпеливо ждал. К нему приблизился молоденький послушник, поклонился, принял поводья жеребца. Его лицо показалось Лайсену смутно знакомым.
— Как звать тебя, сын мой? — осведомился приезжий.
Отрок вместо ответа снова поклонился и побрел прочь, увлекая коня.
— Велитианом его зовут, — пояснил настоятель, закончив чтение. — Несчастный паренек, твердит, что, дескать, много нагрешил. Похоже, это имя приносит лишь беды тем, кто его носит. А ныне принял обет молчания, кается… Итак, вы, брат Лайсен явились, чтобы вербовать…
— Призывать, — поправил приезжий. — Только призывать под знамя вооруженного братства. Такова воля его высокопреосвященства.
— А что думает по этому поводу наш король? — осторожно осведомился настоятель. Маленькие глазки глядели безмятежно, но толстый аббат беспокоился.
— Того не ведаю. Надеюсь, мирских владык не беспокоят дела Церкви.
— До тех пор, пока они не противоречат воле упомянутых мирских владык, — заметил монах. — Что ж, прошу, брат. Идемте в часовню, вознесем совместно молитву, затем можно и в трапезную. Отведаете, что Гилфинг послал, после обсудим вашу миссию.
И, натурально, все вокруг
сразу, едва прошел испуг,
хором сочли каприз Нептуна
делом моих несчастных рук.
Я же про этот шторм и шквал
ведать не ведал, знать не знал.
Я в это время по Фонтанке
в белой рубашечке гулял.
М. Щербаков
Наутро Филька отправился восвояси, напутствуемый строгими повелениями: «немедленно прекратить балаган с погодой». Эльф клятвенно заверял, что сразу же по возвращении велит вассалам прекратить взывать к Матери, и не больше трех дней потребуется зиме, чтобы воцариться в Альде. Ингви с Ннаонной вышли на крыльцо махнуть на прощание рукой уезжающему князю.
Шел мокрый снег, и силуэт Фильки мигом растаял в белесой пелене валящихся с неба мягких хлопьев. Пушистые комки падали в лужи, оседали, впитывая грязную воду, теряли белизну, обращались в неопрятную кашу, чавкающую под ногами.
— Ну что ж, — заявил Ингви, — вернемся к суровым будням. Что у нас на сегодня?