Вместе с тем мебель и стены светелки покрывал ковер изящной резьбы. Над топчаном красовался библейский сюжет с Адамом, Евой, змеем и яблоком, который продолжался к двери сценой изгнания из рая. В другую сторону шел сюжет «Кто из вас без греха?». Резьба между окон на первый взгляд могла показаться случайным набором завитушек, но знающий сразу узнавал руны Рода и Мары. А вот пол с потолком оказались истинной картинной галереей. Вверху молодежь водила хоровод, рядом парень с девушкой завалились в копну сена и страстно целовались, а чуть дальше к углу играли в догонялки. Под ногами рыбаки выбирали сети, детишки на мелководье поднимали тучи брызг, а на камешке пригорюнилась красавица.
Не так представлял Норманн «узилище» замужних женщин и невест. Устоявшийся штамп требовал поставить здесь прялки с примитивными ткацкими станками да пяльца с незаконченным вышиванием. Вместо этого он оказался в обычном рабочем кабинете, разве что адаптированном под женский вкус. Вот тебе и ряды поющих девственниц с мечтами о суженых, которые ряженными лезут под окна, дабы одним глазком увидеть нареченную невестушку.
— Налюбовался? — устраиваясь в кресле у окна, спросила княгиня. — Тогда садись, говорить будем.
— Я не прочь, — выбрав кресло напротив хозяйки, ответил Норманн.
— Волхвы тебе радостную весть принесли, а на твоем лице не видно гордости. Почему так? — чуть склонив голову, спросила Ефросиния Давыдовна.
— Нет повода для радости. Княжение не пряник медовый, у меня без Белозерска забот полон рот, а тут край огромный, нехоженый, да люд живет сам по себе.
— Хороший ответ, — улыбнулась княгиня, — сразу видно толкового хозяина! Удельные князья давно дорогу в княжий терем забыли.
Правду сказала хозяйка, хоть и горькую для себя. Кемский князь жил сам по себе, для него Новгород был важнее Белозерска. Белосельский князь кормился за счет Холопьего торга, доходы с которого намного превышали прибыль за собственную рожь со льном. Карголомский князь лютым псом сторожил торговый путь по реке Онеге, опасаясь нареканий купцов более гнева Белозерска. Сугорский и ухтомский князья вообще забыли обязанности удельных правителей. Василий Иванович Шелешпанский не покидал берега Онежского залива и строго контролировал добычу жемчуга. Одна беда, до великокняжеской казны не доходило ни единой жемчужинки. Александр Андожский вел свою родословную от Рюрика, а удел его граничил с полученными за Милой землями. Он да Иван Алексеевич Вадбольский честно исполняли долг удельных правителей, причем последний весьма успешно гонял вотяков. При любом раскладе Норманн неизбежно ущемит интересы каждого из удельных правителей. Поэтому ответ прозвучал без капли оптимизма: