Гонец от Дидыка прибыл еще до полудня и сообщил, что по дороге из Упсалы идет отряд примерной численностью в полторы-две тысячи человек. Второй посыльный прискакал среди ночи и сказал, что королевская эскадра ушла в направлении на Норчепинг. Поблагодарив нарочного за хорошую весть, Норманн повернулся на другой бок и стал досматривать прерванный сон. Пускай враг всю ночь машет веслами, а ему с дружиной необходимо встретить новый день с ясными головами и свежими силами. Первые лучи поднимающегося солнца отразились от земли радужным сиянием утренней росы. После легкой пробежки Норманн прыгнул в объятия неожиданно теплой воды залива. Пару раз нырнул, затем широкими взмахами отмерил стометровку. Выходя на берег, вспугнул застывшего на мелководье щуренка. Хорошо жить в четырнадцатом веке! Люди еще не успели загадить Землю, у кромки воды не найдешь разбросанных окурков, нигде не валяются разодранные пакеты и сплющенные пластиковые бутылки.
— Рус, иди к нам! — позвал Ульфор. — Лучшего завтрака нигде не найдешь!
И правда, у костра ему вручили миску жареных миног. Наслаждаясь нежным мясом, Норманн обратил внимание на несколько необычный привкус и спросил:
— Здесь какая-то приправа или что-то добавили?
— Речную миногу предварительно вымачивают в кислом молоке! — пояснил Ульфор. — До сих пор не могу забыть Францию, там рыбу чесночным духом портят.
Мурман был прав, там чесноком забивали неприятные запахи, а здесь добавили аромат свежего сыра.
— Идут! Идут! — Возглас черной птицей пронесся над лужайкой.
— Извини, друг! — оглянувшись на бегущего Нила, сказал Норманн. — Надо молодежь придержать. Драккарам еще два часа грести, а сотник уже заметался.
— Пошли его ко мне, — предложил Ульфор, — иначе сам убегается и людей замучает.
Лидер норвежцев оказался абсолютно прав, сейчас воинам был необходим абсолютный покой, словно больному перед тяжелой операцией. Излишняя нервозность начальства грозила быстро поднять эмоциональный накал готовящейся к бою дружины. Как следствие, в решающий момент у людей могли сдать нервы. Нил уже принялся поторапливать свою сотню, требовалось остановить его до первых приказов, иначе действия грозили обернуться сумятицей и неизбежной потерей авторитета.
— Доброго утречка, дружинники! — несколько наигранно бодро поздоровался Норманн. — Примете в круг?
— Садись к нам, князь! Отведай настоящей еды! — разноголосо ответили воины.
Кашевар тут же подал блюдо с глазуньей, поджаренной на прозрачных ломтиках свиной брюшины. Через несколько столетий простая еда русского крестьянина станет символом благополучия английского дворянина и получит известность как «яйцо с беконом». Норманн взял прикрытую ломтем ржаного хлеба кружку парного молока и, полуобернувшись, сказал Нилу: