– Теперь четвертая ходка?
Она вновь заулыбалась:
– Шестая.
Когда Катьке моей что-нибудь надо, и не просто надо, а позарез, она найдет способ добиться своего. А ей позарез требовались две вещи: еще разок сходить в Зону и… чтобы я об этом не узнал. Стала бы она посвящать в свои планы Михайлова? Нет, ребята, знала хитрая моя жена, что Михайлов ее мигом сдаст. Наверное, по каким-то старым долговским связям подрядилась. Отыскали, чмошники, кого на смерть посылать. Молодцы! Четко сработали.
– Угу. Правильно думаешь. Старые знакомые помогли… Старое золото ярче блестит. И еще… мне обещали пятьсот тысяч за рейд. А нам надо на что-то жить.
Урою. Потом отрою, ритуально сожру, а что осталось, опять зарою. Все твои, Катька, старые связи до единого человека.
– Мне сказали, что у тебя четырнадцать ран, из них три глубокие. Выбито два зуба, сломано ребро, трещина в левой стопе, еще где-то там в ноге трещина и лютая гематома с осложнениями на глаза… Теперь скажи мне, оно того стоило?
Она тяжко вздохнула.
– Мне как-то нехорошо, Тим… Самое время сказать мне то важное, что я хотела от тебя услышать.
Хитрая какая. Ушла от ответа. А задавать вопрос по второму разу очень неудобно – обстоятельства не располагают. На этот раз доктор притащил четверых полицейских. У меня совсем не осталось времени на вопросы…
– Я люблю тебя. И еще: ты родишь мне девочку?
Он пытается кивнуть.
– Только я хочу мальчика…
Женщины! Вечно бы им спорить.
И я даже успеваю ее поцеловать. Первые несколько ударов полицейскими дубинками пришлись по мне скользь, неприцельно. Поэтому поцелуй вышел что надо. Отличный вышел поцелуй. Переломы, трещины и гематомы ничуть не помещали моей Стрекозе добраться до меня языком…
Кстати, потом я с ментами помирился и вернул им дубинки. Парни как парни, работа у них такая.
Выйдя из больницы, я посмотрел, сколько времени. Обана! Час ночи! Теперь ясно, почему они так удивились моему визиту…
Как-то я одичал. Отвык от людей. Зона, поганка, от хороших манер отучает. И потом… когда дело касается Катьки, я вообще плохо разбираю, где тут день, где ночь, где прилично, где неприлично и отчего нормальные люди на меня ненормально реагируют.
Спать не хочется совершенно.
Бабушка, святая женщина, наставляла меня: «Сон – это здоровье! Проспи всю жизнь – помрешь без хворей». Прости, бабуля, непослушный вырос у тебя внучок.
Меня довезли до ЦАЯ, и я четыре часа штудировал михайловские диски в тамошнем общежитии. Одно дело – сверкнуть перед Терехом и совсем другое – жизнь на кон поставить. Притом не только свою жизнь, но и жизни тех, кто пойдет со мной в Зону. Я вбивал в себя строчку за строчкой ТТХ новых аномалий, карту, маршруты прежних рейдов… Жрал кофе вёдрами. Но не вылезал из компьютера, пока не убедился, что впихнул себе в мозги всё действительно необходимое. Если кто-то не понял, я довольно добросовестный хмырь, парни.