Другое дело, что к пятидесяти годам человек, сделавший карьеру, обязан ею пользоваться, а она у меня вся осталась в Советском Союзе. У меня просто отобрали мою жизнь! Двадцати трех лет, которые я пела в Большом театре, уже больше никогда не будет. Все свои лучшие силы я оставила там, и, конечно, в пятьдесят лет уже не можешь позволить себе сделать того, что можешь позволить в тридцать. Но, повторяю, я ни о чем не жалею, потому что мы же не деньги туда поехали зарабатывать, мне со Славой и здесь было всего достаточно, хотя, конечно, здесь за все это надо было работать в десять раз больше, чем на Западе. Никакой творческой подпитки с родины мне за границей нужно не было. Я была настолько в ярости от того, что все это произошло! Не могла даже слышать слова «Советский Союз». Мы вылетели как пробка на два года в «творческую командировку». Причем нас выставили без копейки денег! И нам надо было начинать все с нуля. И это при том, что и я, и Слава отработали в Советском Союзе по тридцать лет. Но все осталось дома: дача, квартира, машины...
Это был скандал. Огромный скандал! Но на Западе у нас не было никаких материальных проблем, потому что нас там уже знали, много лет до этого мы туда уже ездили. И когда мы уехали из СССР, за границей нас лишь спрашивали: «Куда хотите?»
Москва, октябрь 2010 г.
АРМЕН ДЖИГАРХАНЯН
Джигарханян Армен Борисович — руководитель Московского драматического театра под руководством Армена Джигарханяна. Родился 3 октября 1935 г. в Эривани, Армения. Занесен в Книгу рекордов Гиннесса как самый снимаемый российский актер. Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» II, III и IV степеней. Народный артист СССР.
— Советский Союз разрушали в том числе и потому, что считали его тоталитарным государством. Казармой. А я тут как-то наткнулся на Ваши слова, что Россия, несмотря на демократию 1990-х, — до сих пор крепостная страна.
— Это мое убеждение и мои слова. Уж не знаю, правда, применительно ли это к нашей атомной энергетике... (Улыбается.) Наши люди — крепостные, они больше положенного не переварят, не придумают новое, напротив — будут молиться, чтобы все оставалось как есть. Я говорю во всеуслышание — если кто-то обижается, могу извиниться: я рад что русский театр — это крепостной театр. Потому что иного в России не дано: либо крепостной, либо плати столько, сколько платят эти проклятые капиталисты...
Бродят у меня сегодня всякие мысли... Что живем мы очень бедно, я говорю о театре, не знаю, что происходит с атомной энергетикой. Но мы не готовы, как на Западе, спонсировать театр за счет капиталистов, потому что таких капиталистов надо еще воспитать. А с нынешними мы все обязательно обосрем. Да, у нас крепостное государство, и не надо этого стесняться. Я, например, прекрасно осознаю, что мой театр — крепостной, поэтому я спокойно прошу у государства «на кофе». И мне этого не стыдно, потому что в результате будет спектакль. А изображать из себя Жан Жака Руссо... не смешите публику! {Смеется.)