Советский Союз погиб не в августе 1991 года, как принято думать, и даже не в декабре 1991-го. Он окончательно умер только к концу 1990-х, потому что добивание СССР, вернее — всего советского, было документально оформленным условием США прихода к власти Ельцина. Обязательство, данное дяде Сэму первым президентом России, вытравить на вверенной ему территории даже намек на советскую державу, стало платой за карт-бланш Америки на свержение Горбачева в Беловежской Пуще. И Ельцин старался вовсю — ив этом разгадка всего того абсурда, который порой, и во вред самому Ельцину, творился в России все 1990-е годы.
Тем не менее Советский Союз сопротивлялся и жил еще несколько лет. Пытался в рамках новой аббревиатуры (СНГ) удержать республики, которые, ополоумев, ринулись в объятия оранжевых революций и омут «национального самоопределения», продолжая, впрочем, как жадные телята, задарма сосать газовую титьку матушки-России. Или сопротивлялся, например, чубайсовским залоговым аукционам, раздирающим, словно рак, его экономическое нутро. (Преемник Чубайса на посту Госкомимущества Владимир Полеванов детально расскажет в этой книге о паломничестве западных послов к нему в кабинет, недовольных темпами приватизации.) Раненый СССР ссорил между собой своих окончательных могильщиков, олигархов Березовского, Гусинского, Ходорковского и прочих представителей семибанкирщины, посадивших полумертвого Ельцина на российский престол. Сводил в информационных битвах телекиллеров, а в финансовых — банкиров с киллерами настоящими. Считался в США не-поверженным противником. (Об этом подробнее в главе «По данным разведки» расскажет бывший руководитель нелегальной разведки КГБ СССР Юрий Дроздов.) Короче говоря, великая держава сопротивлялась смертельному вирусу перестройки, которым ее заразил в конце 1980-х Горбачев.
Но это уже была агония Советского Союза.
Да, именно Советского Союза. А не России. Ибо до конца 1990-х России как оригинального во всех смыслах государства не существовало. Ну, не считать же в самом деле за структурные государственные изменения новый гимн на музыку Глинки, двухглавого орла, триколор да увещевания Чубайса по поводу саморазвивающегося рынка, которые назойливый телевизор пытался вдолбить советскому населению и которые сегодня никто даже не вспомнит. К слову, Ельцин в новогоднюю ночь с 1991 на 1992 год даже не был в состоянии поздравить вверенный ему народ по телевизору, как это до самой смерти делал даже немощный Брежнев, Борис Николаевич к полуночи уже вовсю «работал с документами». Вот вам, кстати, и примета нового дикого времени. О ней подробнее в главе «И смех, и грех после СССР» расскажет подменивший Ельцина в ту ночь писатель-сатирик Михаил Задорнов.
