И если бы дело было только в чисто внешней непрезентабельности российского участкового. Повторяю, более-менее сложные ситуации участковый разрешает на свой лад. Он царь и бог в своем кабинете и на своей «земле». Задние мысли о последствиях своих действий ему чужды. Он всевластен, безнаказан, волюнтарист и самодур. Чаще всего решает дело в пользу той стороны, которая ему импонирует чисто внешне или вызывает жалость. Условно говоря, он умело повернет дело в пользу плачущей женщины, нежели в пользу уверенного в себе мужчины в очках. (Последний раздражает участкового своей самодостаточностью или просто не подходит под стереотип жертвы.) Возможна прямо противоположная ситуация. Скандальная, всхлипывающая, вечно чего-то требующая от участкового женщина может ему надоесть и в мгновение ока стать ему врагом, а спокойный, свой в доску мужик (пусть и в очках), ясное дело, всю жизнь страдает от этой стервы. И тот и другой исход нехитрой мыслительной работы в голове участкового нередко ломает судьбы людей. И самое страшное, что ничего с этим в современной России не попишешь.
Наказать милиционера простому, не обладающему связями человеку невероятно сложно. (Если, конечно, милиционер чем-то не провинился перед коллегами, и они не собрались его проучить.) Круговая порука в московской милиции, разумеется, как следствие распада СССР, не поддается никакому объяснению и оправданию>[12]. Добиваться удовлетворения жалобы на действия милиционера, значит, рано или поздно стать сумасшедшим кляузником, которого желательно поставить на учет в психушку.
В этой главе читатель ознакомится с интервью Аркадия Мурашова — первого гражданского руководителя ГУВД Москвы, которого в 1992 году туда назначил мэр Москвы Гавриил Попов. Помимо деталей чисто профессиональных трудностей, с которыми, конечно же, столкнулся новоиспеченный столичный милицейский босс, мне лично больше интересны его воспоминания о том, чему он прежде всего уделял внимание и что считал саботажем подчиненных. Увы, Аркадий Николаевич был одержим политикой. Его смущал не милиционер, не выполняющий свой долг, а милиционер, не желающий разгонять демонстрантов.
В том числе и так после гибели Советского Союза мы потеряли нашу милицию. Впрочем, милиция и сама, похоже, была рада этому. В 1990-е годы она предала и продала свой народ. Постепенно, ненавязчиво, исподволь, считая, что люди ничего не замечают и что нет ничего страшного в том, чтобы взять взятку. К сожалению, все обстояло и обстоит по-другому. Кому не знакома такая мизансцена: патрульный милиционер, обходя территорию у метро, жмет руку или обнимается с кавказцем — торговцем овощами. Вопрос, конечно, не в том, почему он не жмет руку вам, а почему он обнимается с ним? Или. Помните расхожую фразу времен СССР: «Прекратите хулиганить, сейчас милицию вызову!» Скажите, когда вы ее слышали последний раз? Правильно, в те далекие советские времена, когда советская милиция забирала пьяных и гоняла дворовых хулиганов с гитарой.