Северус же, вопреки чаяниям декана, был доволен: парень не сломался. Первый круг ада был благополучно пройден, Поттер принял новую реальность и гордо вскинул голову, готовясь идти дальше. Дай на то Мерлин тебе сил...
Перед ужином Поттера вызвал к себе директор, поговорить о предателе – но так как Гарри было не до вычисления оного, оба сошлись в том, что предатель, или же человек Лорда смог затесаться среди учеников и преподавателей и надо проводить полномасштабную проверку, на что у Поттера-Снейпа не было времени, а у самого Дамблдора – людей. Гениальная идея «он среди нас» была высказана и сразу же после рокового матча, так что ничего нового ни Гарри, ни сам Снейп не узнали. К слову, директор был чем-то встревожен и даже напуган, да так, что на не совсем обычное поведение зельевара не обратил внимания. Только спросил, что делать с Поттером – Гарри наотрез отказался отправлять свое тело в Мунго, мотивировав тем, что в Хогвартсе все равно безопаснее и поспешно ретировался на ужин.
За столом к нему тот час подсела Минерва МакГонагалл и остаток трапезы деканы провели в спорах по поводу слизеринцев. Трансфигуратор была непреклонна: кто-то из змеек провел предателя или шпиона в школу. На возражения, что проникнуть незаметно мог только Петтигрю, который, кстати, учился в Гриффиндоре, она отвечала категорическим «на моем факультете предателей нет». Чутье на опасности подсказывало Гарри, что МакГонагалл не просто так взъелась на Слизерин, видимо, змейки дали повод усомниться в собственной благонадежности, и Поттер решил поговорить с подопечными начистоту. Насколько ему было известно, своему декану те доверяли безоговорочно, и такой маневр вполне мог дать хорошие результаты.
Снейп идею одобрил, правда, на всякий случай посоветовал взять с собой лекарственные зелья – Гарри пофыркал, но распихал-таки бутылочки по внутренним карманам мантии. По привычке пригладив волосы, гриффиндорец, сопровождаемый черным котом, неторопливо направился в гостиную змеек.
Прошло три года с тех пор, как он был здесь в первый и последний раз – они с Роном пытались выяснить у Малфоя, кто наследник Слизерина. Естественно, дорогу Гарри не запомнил, и вспоминать ни при каких обстоятельствах не желал. Но чувство ответственности за вверенный Снейпом и самим Хогвартсом факультет заставило его перешагнуть через себя. Точней, через то, что он считал собой... Сколько должно пройти времени, как должно крутить и ломать Поттера, чтоб с него слетели сияющие доспехи, начищенные и любезно одетые на него директором? Юноша чувствовал, что белая броня уже потрескалась, частично обвалилась кусками, и от этого было очень неуютно. Еще несколько дней назад он точно знал, как себя вести – потому что привык к такому поведению. Но сейчас Гарри элементарно не представлял себе, что говорить, как дышать, как двигаться... Что думать и как думать. Почему-то под доспехами оказалась потрепанная черная мантия, и это было... странно. Это открытие влекло за собой непоправимые изменения, в душе что-то скрипело, искрило, перегибалось, стараясь сбросить с себя ледяной металл, но к чему эти изменения приводили, Гарри понять не мог.