– Прокляну, Спиридон, опомнись!
– Нам на ваше проклятие начихать, тятя!
Отец высоко поднял руку:
– Не сын ты мне больше! Проклят ты, проклят вовеки…
– А ведь не пальнешь в тятьку-то, Спирька, – чать, жалко.
Кровь бросилась в лицо Спиридону. Он вспомнил, как отец всегда с базара привозил ему пряники, вспомнил, как часто таскал его на руках, учил ездить на лошади, провожал с ребятами в ночное.
– Доброволец он, за буржуев, не отец он мне. Проклял он меня. Не отец.
Спиридон для чего-то старался заранее мысленно оправдать себя. Он быстро щелкнул затвором, стал на колено и выстрелил. Пуля сшибла у отца фуражку. Отец трясущимися руками поднял свою винтовку, ответил сыну. Красные и белые молча наблюдали. Чернобородый совсем растерялся, стрелял не целясь, винтовка плясала у него в руках.
– Сынок, – бормотал он, досылая патрон, – сынок, хорош сынок…
Спиридон с четвертой пули распорол отцу бок. Унтер-офицер вскрикнул, комком свернулся на земле. К раненому подбежали санитары.
– Будь проклят ты, отцеубийца. Отцеубийца, проклят, проклят…
Кровь пенилась в горле и во рту Хлебникова. Спиридон с остервенением стрелял в санитаров, поднимавших отца на носилки. Красные отняли у него винтовку.
– Стой, дьявол, из-за тебя бой еще подымется.
Братание и разговоры шли по всей линии на участке Н-ской дивизии. Белые, смеясь, кричали красным:
– Как, неприятели, переводчиков нам не нужно, и так сговоримся?
Красные гоготали, орали в ответ:
– Мать вашу не замать, отца вашего не трогать, сговоримся, чать!
Толстяк Благодатнов стоял, засунув руки в карманы брюк.
– Земляки, какой губернии? – кричали в другом месте.
– Московской!
– А вы?
– Мы-то?
– Да!
– Мы – Вятской!
– Так и знал, что либо Вятской, либо Пермской. Самые колчаковские губернии!
– Товарищи, айда к нам!
– Нашли дураков!
– Валите к нам!
– У вас хлеба нету-ка!
– Хватит! Сибирь заберем, хватит!
– Не подавитесь, товарищи!
– Ни черта, скоро на Ишим подштанники стирать вас погоним!
Молодой комиссар батальона пытался распропагандировать белых.
– Товарищи, за что вы воюете? – спрашивал он.
Звук его голоса громко раскатывался по воде.
– Воюем, чтобы всех комиссаров переколотить!
– Что вам комиссары плохого сделали?
– Грабители!
– Кого они ограбили?
– Всех разорили! Житья нет! Война из-за них!
– Почитайте-ка вот наши книжки! – красноармеец, засучив штаны, полез в воду.
– А вы посмотрите наши!
Навстречу ему спустился с крутого берега худой татарин. Тобол в этом месте был очень мелок. Враги сошлись на несколько сажен, перекинулись свертками газет и брошюр.
На реке стоял разноголосый раскатистый шум. Сотни людей кричали одновременно.