Мотовилов повернулся к нарам.
– Ребята, тут гусей и индюшек до черта. Кто хочет, вали, режь. Сейчас их в котел, и гусиный суп на весь батальон сварганим. А ты, Фома, не зевай, тащи еще. Годится в дороге, – вполголоса приказал он вестовому.
Несколько солдат с хохотом втащили в казарму отчаянно визжавшую большую породистую свинью, повалили ее около печки и тут же всадили ей в горло длинный японский штык. Потом притащили и зарезали шесть поросят. Мотовилов только одобрительно гоготал, поощряя солдат:
– Вали, вали, ребята. Не все же нам лук без хлеба жрать. Пора и мясцом побаловаться.
К полуночи по казарме распространился вкусный запах супа и жаркого. Ужин был готов. Прежде чем подать на стол индеек, Фома куда-то исчез и вернулся через несколько минут с двумя стеклянными банками в руках. В одной была маринованная свекла, а в другой – брусничное варенье.
– К жареному, господин поручик, – сказал он и засмеялся.
– Ну и сокровище у тебя вестовой, Ваня. Кладовую взломает, семь замков сшибет, а достанет все для своего барина.
Барановский молча ложился на нары.
– А ужинать-то, господин поручик? – спросил Фома.
– Я не хочу, Фомушка, – тихо ответил офицер и закрылся шубой. – Я спать хочу.
Фомушка немного обиделся:
– Ну, господин поручик, я старался-старался для вас, а вы спать.
Мотовилов с аппетитом ел индейку.
Утром при выстраивании батальона Мотовилову бросилась в глаза фигура его фельдфебеля, важно сидевшего в санях на мягком кресле, обитом малиновым плюшем.
– Где достал?
– У немца, господин поручик. Все равно пропадет, – как бы оправдываясь, ответил фельдфебель.
Мотовилов добродушно засмеялся:
– Ничего, ничего, это хорошо. Смотри только не слети. Вон какую каланчу соорудил.
Обоз тронулся, держась стороной от главного тракта. Вечером приехали в небольшую деревушку. На этот раз в избу попали только офицеры. Солдатам пришлось разместиться в хлеву и конюшне вместе со скотом хозяина. Изба была полна народу. Люди стояли, лежали на скамьях, на полу, толкая и давя друг друга. Компания офицеров-артиллеристов сидела за столом с батареей бутылок. Играли в карты. Вся семья хозяев – муж, жена, старуха бабушка и несколько ребятишек – забилась на полати и печь. Хозяйка сидела на краю печи с грудным ребенком на руках.
– Здравствуй, хозяюшка, – с трудом пробираясь к столу, сказал Барановский. – Чем угощать будешь гостей непрошеных?
Хозяйка, запуганная голодными, озлобленными людьми, лезшими в избу без конца и счета днем и ночью и требовавшими с нее каждый день хлеба, молока, муки, не поняла шутки офицера, заплакала.