- Будет хорошо, если мы покроем задолженность. Двадцать пять тысяч сверх плана. Извините, это бред.
- Однако вот они предлагают, - сощурился Котельников, - для них это не бред.
- У нас машины другие.
- Машины одной серии. Головы у нас другие, вот что!
- Насчет голов позвольте мне сказать, - выдвинулся до сих пор молчавший донкерман Пронин. - Вы знаете, кто регулировал двигатели "Агамали"?
- Откуда мне знать?
- А я знаю. Наш механик, Александр Иванович, регулировал. Он ведь в доках работал раньше.
- Путаете вы что-то. Не может быть!
- Нет. Это мне доподлинно известно. Он самый.
Гусейн торжествующе улыбнулся.
- Вчера мы подняли обороты левого двигателя до ста двенадцати, - сказал он, оглядываясь, - все видели?
Басов говорит, что можно получить все сто пятнадцать.
Он схватил со стола телеграмму и быстро вышел. Матрос Хрулев проводил его глазами с недоброй усмешкой.
- Землю роет, - сказал он, подмигивая Алявдину, - теперь, надо думать, к механику побежал, выгибаться. Подлизывается, бичкомер! А его ведь за хулиганство судили, вы знаете?
- За пьянку, - угрюмо поправил Котельников. - Зачем болтаешь зря? Поганый у тебя язык, Хрулев, что швабра палубная!
Гусейн приоткрыл дверь в каюту Басова. Старший механик сидел за столом, подпирая кулаками виски.
- Зубы болят? - спросил Гусейн, осторожно закрывая дверь.
- Нет, зубы в порядке, - сказал Басов, потягиваясь, - что это ты вздумал? Просто заснуть никак не могу. Ночь не спал, а вот не спится.
Гусейн присел на кончик стула и развернул телеграмму, но почему-то сложил ее опять.
- Тоскуете, значит, - спросил он участливо, - я давно замечаю. О чем бы это?
- Всякое в голову лезет, - отозвался механик скучным голосом. Он поднял голову и вдруг усмехнулся не то над собой, не то над вопросом Гусейна. Жену на берегу оставил, - добавил он неожиданно.
- Молодая небось? - оскалил зубы Гусейн.
- Молодая... Так ведь и я не старик. Знаешь что? Говори мне "ты" без стеснения. Мы не на работе.
Гусейн с удовольствием уселся поудобнее на стуле и скрестил ноги.
- Эка грусть, подумаешь, - сказал он беспечно, - кончится навигация поживешь дома. Детей нет еще? Будут и дети.
- Не так все просто, Мустафа.
- Неужели не поладили?
- Не поладили. Меня сюда послали. Ей это не подходит, Мустафа.
Гусейн перестал улыбаться.
- Эх, жизнь! Я вот про себя скажу, - прорвался он неудержимо, познакомился я, брат ты мой, с девушкой. Она очень славная, душевный человек, я тебе скажу. Институт кончает. Да ведь как знакомство вести, когда за месяц всего два раза свидеться пришлось. То ночью придем в порт, а то рано утром, когда ей некогда.