- Как насчет новой трассы? - крикнул Басов, обращаясь к помполиту. - Вы там обсудили треугольником, почему же молчите?
Капитан Кутасов беспокойно завозился:
- Да мы, собственно, так и не пришли к выводу.
Как будто глубина пролива достаточна для прохождения с осадкой в семь футов, то есть без груза, но, с другой стороны, эта трасса настолько мало изучена...
Как вы думаете, Олег Сергеевич?
- Я не был на треугольнике, - отозвался Касацкий, улыбаясь, - но я уже сказал вам свое мнение. Проход возможен.
- Знаю, что возможен... да ведь ответственность-то большая, - тянул Евгений Степанович, - другие остерегаются, а мы полезем. Значит, опасно, если остерегаются там ходить. Ведь опасно?
- Ну, опасно - это слишком. Риск есть небольшой, это верно.
- Вот видите? Риск есть, как же можно?..
- Да ведь без риска только рыба плавает, Евгений Степанович, приторно-ласково улыбнулся Касацкий, - не просить же капитана "Агамали", чтобы он проложил нам трассу.
Водворилась неловкая тишина. Многие опустили головы, скрывая улыбку, кусали губы. Басов крякнул и нахмурился, наблюдая штурмана: Касацкий и сам был, казалось, удивлен своими словами. Он оглянулся вокруг с невинным и веселым недоумением.
- Я хотел сказать, что следует пойти на риск, если это разумно и представляется целесообразным, - продолжал он без всякого смущения, - в проливе мы сэкономим около часа, - это составит по трассе примерно сто тысяч тонно-миль за рейс. Если учесть при этом, что мы открываем дорогу другим... Одним словом, я - за!
- Вы тогда смотрели по карте, Евгений Степанович, - заметил помполит, как будто вы не возражали, я помню.
Капитан пригорюнился, подпирая щеку пухлой ладонью. Как всегда, ему было тяжело оттого, что его уговаривали, и ему очень хотелось покончить с этим и согласиться. Но в то же время его пугала ответственность, которой можно было и не брать на себя.
- Хорошо, быть по сему, - сказал он наконец твердым, решительным голосом, какой бывает у очень мягких, уступчивых людей, знающих свою мягкость и старающихся скрыть ее от окружающих, - я сам поведу судно в проливе. В конце концов, риск незначительный, как будто? - закончил он полувопросом, словно ожидая согласия окружающих, чтобы окончательно успокоиться.
Алявдин просиял. За последнюю минуту он несколько раз менялся в лице, то впадая в унылую озлобленность, то вновь разглаживая морщины у рта и оживая. Теперь он шепнул Басову, будучи не в силах скрыть свою радость и забывая о своем намерении держаться грубо и небрежно:
- Это настоящее рационализаторское предложение.