— Это надо же как завозился. Да тебя, сынок, только за смертью посылать!
— Коли ты, батя, ругаешься — стало быть, жив, — усмехнулся Сопун и спросил озабоченно: — Не слышно ли тебе чего было с лесной дороги?
— Много чего слыхал я, сынок. Лесной хозяин сердился и ругался, потом пальба была из огненного боя, а леший замолк. Совсем недавно лошади дико ржали, и показалось мне, что распознал я голос Савраски… О! Ты слышишь?
Теперь и Сопун услышал ржание, хоть и не различил в нем голос отцовской любимицы Савраски, а также топот копыт, все приближающийся. А вот лошади и на пепелище влетели и встали, храпя, перед колодцем.
Савраска запряжена была в изуродованную телегу из Серьгина хутора, а Гривка и Воронок взнузданы чужими уздечками. На Гривке к тому же чудом удержалась попона, в которой Сопун с горечью узнал свой лучший праздничный кафтан. К телеге была привязана чужая пегая лошадка, и волочилась за телегой длинная веревка, закрепленная на правой грядке. Из тележного кузова показалась голая голова Домашнего дедушки, и он лихо выпрыгнул на землю.
— А вот и ваши лошадки! Что бы вы без меня, детушки, делали? — заторопился, запищал. — И даже с добычей к вам! Поглядите в кузове! Я бы побольше привез, да только.
— Айда, посмотрим добычу, сынок! — перебил его живой мертвец и, тяжело ступая, направился к телеге. — О! Еще одним супостатом меньше! И снова, вот беда, помер он легкой
смертью! Ты что ж, Дедушка, не захотел мне его оставить? И где тогда твоя, старого, совесть?
Домовой так рассердился, что превратился в облезлого кота, тот зашипел и зафыркал, выгнув дугою спину. Тут же кот увидел медведя-трудягу, истомно заурчал и, прибежав к зверю, принялся тереться о его лапы. Воспользовавшись передышкой, Сопун заглянул в кузов, потормошил мертвеца:
— Да, помер мгновенно. Кто-то засадил ему камешком в висок — и с силой, почитай, нечеловеческой. Ну конечно, какой же еще. Не думал я, что наш Дедушка так силен. Ай да домовой, ай да старичок!
Тем временем живой мертвец углядел в соломе пулю и поднял ее.
— Дедушка домовой у нас, кто спорит, молодец, да только пуля в синей засохшей крови. Лесного хозяина ранили во время той пальбы, вот что! А он шибко осерчал. Думаю, что и сейчас ему лучше не попадаться на глаза.
Голый, в черных точках, старичок (и когда успел взад превратиться?) пропищал почему-то уже из-за телеги:
— Наконец-то, мужики! Хоть пары похвальных слов дождался. А мертвец уже был в телеге, когда я, в лесу схоронившись, лошадок позвал. И на телеге, когда лошадки ко мне понеслись, еще один супостат был. Тот приловчился и…