из-под
волос.
Гарри
ничего не сказал,
просто
откинул
одеяло, и
Драко вдруг
стало жарко,
и он с
остервенением
выдрался из
одежды, не
отрывая
взгляда от
обнаженного
тела,
что
ждало его на
кровати.
Темное от
нелетнего
загара,
похудевшее,
ставшее
жестким и окончательно
мужским…
прекрасное тело
его
возлюбленного.
Драко
взял его зло
и грубо.
Вслушиваясь
во всхлипывания,
упиваясь
стонами,
сходя с ума от
криков, он
заламывал
руки Гарри за
спину, и
кусал его
плечо, и
смотрел,
смотрел,
смотрел в
запрокинутое
лицо, в
закатившиеся
глаза, в закушенные
губы…
Потом
все
кончилось, и
он прижался
губами к истерзанному
плечу Гарри,
вздрагивая и
ловя
ответную
дрожь…
* * *
Имение
Малфоев
готовилось
встречать
Рождество;
украсившись
гирляндами,
лунного цвета
фонариками и
гигантскими
сосульками,
оно
поджидало
гостей,
радуясь
тому,
что хоть две
недели в доме
вновь будут
звучать
голоса,
шуршать шаги
и постельное белье,
трещать
дрова в
каминах и
хлопать пробки
от
шампанского.
Умер
плющ, что
летом
обвивал
стены, замер
парк, и ручьи
в нем
онемели, но
снег устилал
дорожки
сияющим
серебром в лунном
свет, ночное
небо было
холодным и
чистым,
а мороз
разукрашивал
лица в цвета
летнего
заката.
На
Рождество
было шумно.
Из своего
санатория
вернулся
Люпин, и
вместе с
Сириусом и
Волчонком
они были
приглашены в
гости к
Поттер-Малфоям.
Приехали
Чарли
и
Блэйз с
Биллом и всем
выводком
детей; Джинни-старшая,
в этом году
отправившая
родителей
встречать
Рождество на
Гавайи,
привезла с
собой
Шеймуса (он
считался
одним из
сотрудников
ее детективного
агентства, но
все друзья
Джинни
прекрасно
знали, что
Шеймус лентяй
и держится
там
исключительно
из-за
хорошего
отношения к
нему
владелицы);
приехали
Фред и Джордж
с
близнецами-младшими,
чьи родители
встречали
это
Рождество в
Министерстве.
Был Ксавье;
были
подружки
Сольвейг Мара
Финниган и
Нора
Лонгботтом.
Грохотали
пробки от
шампанского,
грохотал
фейерверк;
потом
Сольвейг
выкатилась
практически
под ноги
Гарри и
Драко,
торжествующе
размахивая
каким-то
диском.
- Я
нашла ее!
Нашла!
- Что
нашла? –
усмехнулся
Драко. – Свою первую
любовь?
- Нет! Ту
самую песню!
- Какую?
– удивился
Драко, но
Сольвейг, уже
не слушая,
унеслась к
музыкальному
центру.
-
Маленький
ужас моей
жизни, -
пробормотал
Драко.
- Ты ее
любишь! –
улыбнулся
Гарри.
- Ага, -
выражение
лица у Драко
было таким,
словно он
съел фунт
лимонов. – Я
вообще
мазохист,
Поттер. Люблю
тех, кто меня
мучает.
И в
этот момент
зазвучала
музыка.
Когда
ты был
раньше,
В
глаза не мог
смотреть…
Драко
забыл дышать.
Он не помнил
этой песни. С
того времени
– с шестого курса
– он нигде и
никогда
больше ее не
слышал…