Когда Метелл заявил, что присягать не будет, Марий распустил сенат, а через несколько дней Сатурнин созвал членов курии к возвышению для ораторов и стал требовать от них клятвы. При появлении Мария все смолкли, выжидающе глядя на него, а он, пренебрегши всем, о чем пылко говорил в сенате, заявил, что у него не такая толстая шея, чтобы раз и навсегда высказать свое мнение в столь важном деле, и что он даст клятву и будет повиноваться закону, если только это закон. (Этой «мудрой» оговоркой он хотел прикрыть свое бесстыдство.) Народ, узнав, что Марий принес клятву, приветствовал его рукоплесканиями и криками, а среди лучших граждан измена Мария вызвала уныние и ненависть к нему».[26]
На волне успеха Сатурнин в третий раз баллотируется на трибуна, и в 99 году до P. X. его избирают. И вот это становится его ошибкой. Популяры, народные трибуны Сатурнин и Сервилий Главций со своими сторонниками решили, что Марий сделал свое дело и Марий может уходить. Их попытки оттеснить на задний план человека, за которым стояла армия, не остались незамеченными ни Марием, ни Сенатом.
«Лучшие граждане», сиречь оптиматы, решили действовать по принципу «кто нам мешает, тот нам поможет». Они начинают тайные переговоры с Марием, который, соглашаясь с ними в том, что Сатурнин вконец обнаглел, одновременно ведет переговоры с народным трибуном. Причем в буквальном смысле. По словам того же Плутарха, «когда ночью к нему пришли первые люди в государстве и стали убеждать его расправиться с Сатурнином, Марий тайком от них впустил через другую дверь самого Сатурнина и, солгав, что страдает расстройством желудка, под этим предлогом бегал через весь дом то к одним, то к другому, подзадоривая и подстрекая обе стороны друг против друга». Насколько этот анекдотический факт соответствует истине, сказать трудно, но такая вот двойная игра с древнейших времен является инструментом политиков.
Во время выборов народных трибунов сторонники Сатурнина прилюдно убивают его конкурента, некоего Нония. Когда трещина между Марием и трибунами становится достаточно широкой, чтобы вбить в нее клин, Сенат обвиняет Сатурнина в убийстве и требует от Мария, чтобы тот наконец установил законность и порядок в Риме.
В этой ситуации Марий поступает как настоящий политик — он выступает против вчерашних союзников, оттесняет их сторонников к Капитолию и вынуждает сдаться. В общей суматохе Сатурнина, Главция и еще нескольких вожаков прирезали.
Любви оптиматов Марий так и не снискал, а популяры, оскорбленные явным предательством, постарались уронить доверие народа к нему. А тут еще Метелл, с которым злопамятный Марий долго и мстительно сводил счеты, возвращается из изгнания в Рим. Этого Марий вынести не мог и сам покинул город, отплыв в Каппадокию и Галатию якобы для жертвоприношений. Ходили слухи, что он будто бы посетил царя Митридата, чтобы спровоцировать его на войну с Римом, а самому тогда вернуться к тому, что он умеет лучше всего, — воевать и побеждать. И хотя Митридат, по большому счету тоже изрядная гнида, принял его весьма любезно, Марий нахамил царю, предложив ему либо стать сильнее, чем римляне, либо заткнуться и делать то, что они ему велят.