Пригоршня поднялся, отряхнул колени и покачал головой:
– Может, и так. Только у военных приоритет – операции проводить в светлое время суток. Уж это я точно знаю. И потом, далековато от базы, мы же вокруг нее хороший крюк сделали. Не нравится мне это. Идем-ка в дом и окна завесим чем-то, чтобы огонь не был виден. Ночь пересидим тихо, а с рассветом уйдем. Будь с нами Химик, он бы точно так и сказал бы, верняк.
Слепой был совершенно согласен. «Пересидеть тихо» – это было бы и его решением. Он бы и на отверженного не стал нападать, ни в этот раз, ни в прошлый. Поэтому он поплелся за Пригоршней. Тот подошел к домишке, шагнул в дверной проем, но замер, выставив ствол «калаша» и настороженно вглядываясь в темноту. Снаружи порядком стемнело, а внутри и вовсе был мрак. Костер почти погас, лишь несколько обугленных веток тлели, они не давали света, только видно было, где горел костер, пока не появился отверженный.
Слепой остановился в трех шагах позади и тихо окликнул:
– Что там?
– Не знаю, вроде как пробежал кто-то. Прошуршало в углу. Подстрахуй меня, что ли.
Слепой встал с пистолетом у дверного проема, а Пригоршня осторожно скользнул внутрь. Замер неподалеку от входа, прижавшись к стене, и повел автоматом из одного угла в другой. В домишке было тихо.
– Так что ты видел-то? – прошептал Слепой.
Он тоже вглядывался в темень, но не замечал ничего подозрительного.
– Да так, вроде промелькнуло что-то, – так же тихо отозвался Пригоршня. – В нашем деле приучаешься из-за любой мелочи осторожничать.
Потом громче добавил:
– Наверное, показалось. Была бы какая-то тварь, уже бы выдала себя. Заходи, Слепой. Чувствуй себя как дома.
На всякий случай Никита обошел с фонариком все углы, посветил вверх. Луч света выхватывал из темноты подгнившие стропила.
– Будем считать – померещилось, – подвел он итог. – Но спим по очереди.
У Пригоршни к рюкзаку был приторочен скатанный широкий брезентовый плащ, им завесили дверь, потом выбрали среди тряпья, сваленного в углу, что поцелее, и прикрыли окна. После этого Пригоршня разрешил Слепому раздуть огонь. С костром стало веселее.
Никита зевнул и спросил:
– Как нога?
– Спасибо, доктор, уже заметно лучше.
– Но ведь болит немного, верно?
– Есть такое дело. Но уже полегче.
– Нет, ты не скромничай, – Пригоршня снова зевнул, – ты так прямо и говори, что, мол, нога болит, спать все равно не могу и потому буду караулить первым. Часика три посиди, потом меня поднимешь. Только не засыпать! Если почувствуешь, что совсем невмоготу, лучше меня растолкай.
Завершив распоряжения длинным зевком, Пригоршня растянулся на полу и вскоре задышал мерно и ровно, как полагается спящему. Слепой расположился рядом, прислонился к стене и стал перебирать в памяти события прошедшего дня. Получалось, что произошло слишком многое, но Слепому это даже понравилось. Вот это и есть настоящая жизнь – сплошные загадки, которые очень интересно разгадывать. Да еще он постоянно узнавал что-то новое. Это здорово! Не хватало совсем немного – кружки крепкого кофе. Хотя он чувствовал, что устал, спать не очень хотелось, однако кофе был бы не лишним…