Вечером в Мехелине Питер переговорил со многими местными людьми, но не узнал ничего, кроме того, что эта подвода бывает в Делфте крайне нерегулярно, хотя один человек был убежден, что дважды видел ее раньше.
— Когда это было? — небрежно спросил Питер, покупая своему новому знакомому, а также и себе, еще одну пинту[2] пива.
— Первый раз, должно быть, прошлой весной, — последовал ответ после большого глотка пива.
— А второй?
— Примерно месяца два назад. Вскоре после ярмарки.
— А как вы смогли запомнить именно эту подводу? Она не отличается от любых других зеленых подвод с красными колесами.
— Я шорник, и именно я делал и продал кнут, который сейчас на ней. Вы знаете, где моя мастерская. Приходите завтра ко мне, и я покажу вам, как распознать мои кнуты, где бы вы не встретили их. — Высокая пивная кружка опустела. — Спасибо за пиво. Взамен я угощу вас своим, сваренным лично мною. Оно самое лучшее в Голландии. — С громким хохотом шорник вышел из Мехелина.
На следующий день Питер отправился навестить его и обнаружил, что домашнее пиво чрезвычайно крепкое. Он удовлетворенно улыбнулся после первого большого глотка, стоя в мастерской с окнами на дорогу, по которой проезжали вчера и он, и таинственная подвода.
— Как вам удается отыскать достаточно крепкую бочку, выдерживающую это пиво? — спросил Питер, вытирая пену с губ.
Шорника развеселила шутка.
— Это нелегко. А сейчас взгляните на рукоятки кнутов, предназначенных на продажу, вон на той подставке, и вы поймете, почему невозможно ошибиться, увидев мои кнуты.
Поставив кружку, Питер взял один и внимательно рассмотрел кнутовище. Оно было обвито тонкими полосками мягкой кожи, образующими замысловатый узор. По одной из полос шла позолота, усиливая общее впечатление. Питер заметил самые разнообразные рисунки на сложенных на подставке кнутах.
— Образцы великолепного мастерства, — заметил он. — Они, должно быть, очень дорогие.
— Да. Вот почему меня поразило, когда простой возница купил один из них. До этого я продавал их лишь состоятельным людям, желавшим, чтобы их кучер был щеголем во всех отношениях. Я вышел на улицу внимательнее рассмотреть его подводу, ожидая, что увижу что-то особенное, но, как вы знаете, ничего такого я не увидел. А почему вы интересуетесь ею?
— У меня на моих харлемских полях с тюльпанами была как-то подвода, похожая на эту, — правдиво ответил Питер. — Ею пользовались до того, как я заменил все старые подводы новыми.
— Значит, вы полагаете, что это — ваша старая подвода? Ее украли, да?
— Может быть. Она стояла в одном из сараев. Могу сказать, что был бы рад, если бы вы дали мне знать, когда вновь увидите ее.