— Забудь о музыке. Встань, пожалуйста, прямо передо мной, где я могу хорошо рассмотреть тебя.
Она неуверенно повиновалась.
— Вы хотите рисовать меня?
— Не сейчас. — Константин, нахмурившись смотрел на нее. — Я просто хочу любоваться тобой. Прошло так много времени с тех пор, как я видел хорошо одетую красивую молодую женщину.
Слабый румянец выступил на скулах Алетты. Простояв перед ним минуту, она почувствовала себя ужасно неловко.
— Можно мне идти?
Он покачал головой.
— Еще нет. Сними чепец.
Если бы он попросил ее раздеться догола, то и тогда его слова не могли бы потрясти ее сильнее.
— Ни за что!
— Почему? Чепцы предназначены для жен и старух — но не для хорошеньких девушек. Тебе следовало бы носить вместо них ленты и цветы в волосах. Не могу поверить, что ты и спишь в том тюрбане, в котором появилась среди ночи, когда я видел огни вдали.
Алетта подозрительно взглянула на него. Она наматывала вокруг распущенных волос длинный кусок шелка каждый раз, когда он поднимал с постели ее, Сару и Йозефа своим перезвоном.
— Вы разыгрывали этот трюк лишь для того, чтобы заставить меня прийти простоволосой?
— Первый и второй раз, конечно же, нет, — Константин ухмыльнулся. — И не третий, две или три недели назад, но, возможно, все остальные вызовы, да.
— Значит, вы нарушали ночной покой двух пожилых людей и мой только ради своего каприза? Ваш эгоизм не знает границ!
— Я буду будить вас каждую ночь, начиная с сегодняшней, если ты не снимешь этот чепец.
Алетта вздохнула.
— Вы не имеете права просить меня об этом. Пожалуйста, перестаньте.
— Никто никогда не увидит твои локоны?
— Мой муж, в том крайне маловероятном случае, если я когда-нибудь выйду замуж.
— Я женюсь на тебе.
Румянец исчез с лица девушки, уступив место бледности, граничащей с пепельным оттенком, глаза засверкали от ярости.
— Как вы смеете!
— Подожди! — сердито выкрикнул Константин, когда она гордо направилась к двери. — Ты думаешь, я не могу выполнять обязанности мужа только потому, что у меня нет ног?
Алетта остановилась, дрожа от гнева с головы до ног.
— У меня нет ни малейших сомнений в ваших мужских достоинствах, но я не желаю больше оставаться предметом ваших насмешек!
— Я попросил тебя стать моей женой! Что в этом плохого?
— Все! Если бы вы были сейчас таким, как до столкновения, то выбирали бы из большого числа красивых женщин и не бросили бы даже взглада в мою сторону. Не окажись я единственной имеющейся поблизости женщиной, вы никогда не сделали бы мне этого предложения! Вы не можете даже вспомнить, где мы встретились в первый раз, но это было не в этом доме!