— Какой Петюня? — устало спросила Алина просто для того, чтобы что-то спросить. Говорить с Мазером не хотелось, но уход от контакта однозначно расценивался как нежелание выздоравливать.
— Петр Петрович, твой врач. Мы с ним в школе за одной партой десять лет… ха-ха, отсидели.
Алина села поудобнее и как можно более небрежно поинтересовалась:
— А нельзя ли по старой памяти попросить Петра Петровича, чтобы он меня выписал?
Ответный взгляд Мазера она выдержала, не дрогнув, и впервые заметив, что у него светло-серые цепкие глаза. Он словно бы пытался высмотреть, что там на уме у этой рыжей.
Воспоминание словно хлестнуло ее по щеке: примерно так же смотрел на нее…
Зеркало! Слепой ангел утром первого января! Если я вам понадоблюсь, откройте пудреницу и позовите. Корат!
Вспомнила. Нахлынувшее чувство нельзя было назвать облегчением, но Алине стало гораздо спокойней. Вряд ли Корат сумеет вытащить ее из дурки, но все же… Вдвоем они смогут что-то придумать.
— Увы, Алинушка, — покачал головой Мазер, — это слишком серьезное место. К тому же Петюня правил не нарушает.
— А если его очень попросить?
Мазер сложил пальцы пирамидкой и испытующе поглядел на Алину.
— Невозможно, солнышко, — ответил он. — На самом деле невозможно. Поверь, мне очень хочется видеть тебя не в этом интерьере, а на свободе, но увы. К тому же, он очень принципиальный, очень.
«Знаю я твои интерьеры», — подумала Алина и вздохнула.
— Что же, нет так нет.
— Не волнуйся. Петюня говорит, что ты идешь на поправку.
Воцарилось молчание. Алина смотрела, как паук в углу трудится над своей сетью.
— Как вообще дела? В смысле настроения.
Видно было, насколько депутату не по себе в доме скорби, хотя Алина знала, что он придет сюда еще не раз.
— Я хочу поправиться, — просто ответила Алина. — А Петр Петрович за оптимизм, как тебе известно.
— Весельчак, — усмехнулся Мазер, разглядывая свои руки с преувеличенным вниманием. — По-моему, не совсем нормально — все время улыбаться, тебе не кажется?
— Может быть.
Знает ли Дэн, что с ней произошло? А может быть, врач прав, и нефалима никогда не было — она сама его придумала, мечтая о друге. И Кората не было тоже, он всего лишь плод богатого воображения.
Алина закусила губу.
— А вообще я рада, что ты пришел, — сказала она, и депутат просто расплылся в довольной улыбке. — Может быть, когда меня выпишут…
Да вытащи меня отсюда, чучело!
Мазер понял ее незаконченную фразу по-своему.
— Да все для тебя, солнышко, — промолвил он. — Просто Петька такой упертый, что не подступиться.
— Бывает.
Теперь Алина улыбнулась ему так обворожительно, как только могла. Игры кончились; она решила действовать серьезно. В то, что ее выпишут по-простому, Алина не верила, а проводить в дурке годы не хотелось. И если к товарищу Альберту нужен особый подход — он, видите ли, долго раскачивается перед тем, как что-либо сделать или не сделать — пусть. Игры кончились, и кончилось детство, теперь все по-взрослому.