— Интересно вы рассуждаете, доктор, — произнес Шани, и Андрей поежился: землянин перед ним растаял — за столом сидел инквизитор: очень неприятный, надо сказать, человек: образованный, въедливый и готовый ловить собеседника на противоречиях. — Тогда спрошу еще, раз уж у нас такой откровенный разговор завязался: отчего вы не пошли в город? До столицы не так уж и далеко. А вас, я так понимаю, выкинуло неподалеку от Кучек, ну вы тут и осели. Блестяще образованный человек, врач — и настолько банально кукует на болотах с непромытой деревенщиной… Странно. Я понимаю, что общество аальхарнских ученых на нынешнем этапе развития науки для вас с вашими знаниями что-то вроде песочницы, но все же…
Андрей улыбнулся.
— Это же совершенно другой мир, Саша. Я не имел представления о самых элементарных делах и фактах. Представьте, я даже не знал, как приготовить еду в печке, потому что ни разу не видел ни печки, ни горшков, ни котелка… Как бы я пришел в город, не зная даже основных принципов здешней жизни? Меня бы поймали и отправили на костер, обвинив в уйме «приятных» вещей.
— Вот, — Шани прищурился. — Вот и корень проблемы. Вы попросту боялись: охранцев, моего ведомства, да Заступник там знает, чего еще, и все эти десять лет вами руководил страх. Я понимаю, сгореть никому не хочется…, - он помолчал, пристально рассматривая разбухшие от кипятка травы в своей кружке. — Другое дело, как вы отважились этот страх преодолеть.
— Не знаю, — пожал плечами Андрей. — Наверно, понял, что если останусь в стороне, то окончательно утрачу право быть собой. А ради этого права я уже потерял однажды и семью, и дом.
Шани мотнул головой в сторону угла, где посапывала Несса.
— Дочь ваша? — спросил он.
— Нет. Ее мать забили камнями как ведьму, а Несса сбежала из деревни и прибилась сюда. Кстати, местные решили, что это она наслала мор — мстила за мать.
— Когда приедете в столицу, то не рассказывайте никому эту душевную историю, — посоветовал Шани, — а то загубите и ее, и себя. Представьте себя ее законным отцом — так вам обоим будет лучше.
И будто бы воочию Андрей внезапно увидел события десятилетней давности.
…Двери в камеру перехода еще были закрыты, но команда отправки в защитных комбинезонах уже возилась рядом с ними, завершая необходимые приготовления. Андрей с удивлением заметил, что особист, приходивший к нему, тоже находится в зале и выглядит на удивление взволнованным, словно процесс отправки осужденного в Туннель на его памяти происходит впервые. Один из охранников передал Андрею мешок с пакетом Милосердия; Андрей взвесил его в руке — легкий, ссыльным много не положено — и забросил на плечо.