«Если сам дурак, то и все люди у него дураки», — хмуро подумал Шани, следуя по длинной беломраморной лестнице за караулом в зал заседания Государственного совета. Несмотря на довольно раннее время, дворец уже жил своей обычной, весьма насыщенной жизнью. Прислуга наводила глянец на мебель, старательно натирала воском паркет на полу, караульные в алых парадных камзолах стояли у дверей и пучили глаза на проходящих, и откуда-то издалека, с дворцовой кухни, доносился крепкий запах бобовой похлебки: государь соблюдал пост.
Несмотря на довольно прохладное утро, зал заседания даже не удосужились натопить. В нем было знобко и сыро; Шани сел на свое обычное место, поплотнее завернувшись в плащ на меху и подумал, что бережливость, конечно, добродетель, но всему же есть предел! Не зашвырнуть в камин пару-тройку поленьев…. Нет, зимой его сюда не заманят: Шани отлично знал, как в Аальхарне лечат воспаление легких — с помощью горячего отвара жгучего чепельника, который через тонкую трубочку заливался в глубины носа — и меньше всего желал подвергаться подобному лечению. Из коридора раздался хриплый кашель и старческое бормотание — это шел, едва шаркая ногами, прославленный аальхарнский генерал Буда, министр обороны, который если и ходил в бой, то только на учениях: войны в Аальхарне не было уже сто пятьдесят лет. Хотя на пару с соседним Амье великие державы любили показушно побряцать орудием на маневрах, демонстрируя невиданную мощь и столь же невероятное количество золотых финтифлюшек на оружии и мундирах офицеров, все прекрасно понимали, что худой мир лучше доброй ссоры, и дальше учений дело никогда не заходило. Сейчас рассядется и начнет рассказывать о том, как лет двадцать назад у него воскрес умерший денщик, едва только почуяв запах знаменитой муцуйской наливки.
— …и вот так я в очередной раз прошел через Байкинский перевал босиком, — толковал кому-то генерал. Наверняка министру финансов Бойше, который, должно быть, единственный радуется тому, что государь экономен, а казна не пуста. Что ж, хоть шеф-инквизитору и положено по чину быть добрым со всеми, выражая доброту Небесного Заступника на земле грешной, но терпеть двух этих старых маразматиков — право, не в его силах, тем более, сегодня.
— Не подходите ко мне, — предупредил Шани Буду и Бойше, едва они только возникли на пороге и вознамерились получить его благословение. — Я болен, вам лучше поостеречься.
— Ох, Заступник, — покачал головой министр финансов. — Что с вами?
— Простудился, — коротко ответил Шани и сунул нос в воротник плаща, став похожим на темную нахохлившуюся птицу. Генерал принялся рассказывать о том, как еще в молодости он сразу вылечил застарелый бронхит и воспаление простаты тем, что выпил залпом ведро горячей воды. «Тогда тебе, наверно, мозги и смыло» — с какой-то язвительной брезгливостью подумал Шани и не стал слушать дальше.