— Это правильно, — одобрил Шани, — но участие девицы Сур в заговоре, многоуважаемый Шух, это клевета.
Дина встрепенулась, а Шух непонимающе забормотал:
— То есть как же это клевета, отчего же клевета?
— Безусловно, признание — царица доказательств, — сказал Шани, — однако девица Сур никак не могла встретиться с подсудимым и передать ему яд, поскольку провела со мной как предыдущую, так и нынешнюю ночи.
Шух поразился настолько, что даже встал с табурета. Подобного поворота событий он совершенно не ожидал да и вообще представить себе не мог, что такое возможно. Дина же совершенно окаменела и не издавала ни звука.
— И прошлую, и нынешнюю ночи? — только и сумел переспросить Шух.
— Совершенно верно, — кивнул Шани. — Я полагаю, что вы пощадите честь дамы, и мне не придется вам рассказывать о том, чем мы занимались.
Надо сказать, что само понятие Прекрасной Дамы в Аальхарне возводилось в культ. Особенно недоступных и идеальных женщин чтили армейцы и вояки, которые преизрядно отличались на поприще дуэлей и серенад под окнами. При этом собственных прекрасных дам они, не обинуясь, частенько гоняли почем зря и чем придется, и не одна офицерская супруга красовалась, бывало, с синяком на лице, что давало возможность пылким поклонникам вопить: «Я убью этого солдафона! Я растопчу его!» Поэтому Шух важно надулся и выпятил грудь, словно ему вручили золотой орден.
— Разумеется, ваша бдительность, честь дамы — превыше всего. Однако как же быть с показаниями кравчего?
Шани безразлично пожал плечами. Жаль парня, конечно, но он должен был понимать, что никто за него в подобной ситуации заступаться не станет. Тем более, тот, кто дал ему бокал с отравленным напитком.
— Ну вы же сами сказали о его еретических высказываниях и хуле на особу государя. Пожалуй, я лично его послушаю. Там и узнаем, с кем он успел поделиться своими высказываниями по этому поводу и насколько глубоко поражен ересью. Полагаю, и девицу Сур он оклеветал потому, что она, как истинная и верная аальхарнка, не стала слушать его бред.
Истинная и верная аальхарнка тем временем едва не падала от пережитых эмоций. К тому же, ее снова начал терзать кашель, и, пытаясь удержать его, девушка покраснела и едва не плакала. Шани это заметил и решил, что Шуху пора и честь знать.
— Вы уже отправили еретика в инквизицию? — спросил он.
— Хотел отвезти лично, — отвечал Шух, — вместе с девицей Сур, но у нее алиби.
— Вот именно, — произнес Шани. — Тогда, если вы не против, я составлю вам компанию. Подождите меня внизу и отправимся вместе.
Шух несколько смутился.