— Самая искусная защита не изменит приговора, мадам.
— Но если я должна умереть, то скажите мне, по крайней мере, почему! — с пылом воскликнула Анжелика.
Она старалась любой ценой оттянуть время.
Молодой принц бросил вопрошающий взгляд на своего фаворита.
— В конечном счете, через несколько минут вы умрете, так что я не вижу причины, по которой мы должны проявить бесчеловечность без всякой пользы для себя, — сказал он. — Мадам, вы знаете гораздо больше, чем хотите показать. Ведь для вас совершенно ясно, по чьему приказу мы здесь находимся.
— КОРОЛЯ? — вскричала Анжелика с притворным почтением.
Филипп Орлеанский пожал узкими плечами.
— Короля едва хватает на то, чтобы бросать в тюрьму людей, зависть к кому в нем возбуждают. Нет, мадам, речь не идет о Его Величестве.
— Но чьи же еще приказы станет исполнять брат короля?
Принц вздрогнул.
— Я считаю, что ваши речи слишком дерзки, мадам. Вы оскорбляете меня!
— А я считаю, что ваша семья слишком обидчива! — ответила Анжелика, чья ярость пересилила страх. — Даже когда вас чествуют или вам льстят — вы обижаетесь, потому что тот, кто принимает вас у себя, кажется вам более богатым. Когда вас одаривают подарками — это еще одно оскорбление! Когда вас приветствуют недостаточно глубоким поклоном — заносчивость! Когда другие не прозябают в нищете и не побираются, когда они не разоряют королевство, в отличие от вашего вельможного курятника — оскорбительное высокомерие! Когда платят налоги до последнего гроша — вызов!.. Все вы — просто мелочные людишки, вот кто! Вы, ваш брат король, ваша мать и все ваши родственники-предатели: Конде, Монпансье, Суассоны, Гизы, Лоррены, Вандомы[11]…
Она остановилась перевести дыхание.
Привстав на высоких каблуках, как драчливый молодой петух, Филипп Орлеанский бросил полный негодования взгляд на своего фаворита.
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы королевскую семью так оскорбляли?
Шевалье де Лоррен скривил губы в жестокой улыбке.
— Оскорбления не убивают, монсеньор. Довольно, мадам, настало время покончить с этим.
— Я хочу знать, почему я должна умереть, — настаивала Анжелика.
И быстро добавила, решив любой ценой выиграть еще несколько минут:
— Это из-за господина Фуке?
Брат короля не смог удержаться от довольной улыбки.
— Неужели к вам вернулась память? Так вы, стало быть, знаете, почему господин Фуке столь дорожит вашим молчанием?
— Я знаю лишь одно. Много лет назад я сорвала заговор об отравлении, направленный против вас, Месье, а также против короля и кардинала. И теперь я горько сожалею о том, что план, тщательно разработанный господином Фуке и принцем Конде, не удался.