Мы остановили кровь, промыли рану перекисью, наложили жгут. За это время бодрости у горбуна поубавилось. Ему-то кровь, текущую из разорванного колом брюха, остановить было некому, и он слабел с каждой минутой. Когда уселись передохн уть на краю ямы, Михаил вдруг пихнул меня локтем в бок, ухмыльнулся, отчего на щеках появились две глубокие складки–ямки, и сказал:
— Анекдот вспомнил. Попали как-то в яму четыре мутанта: лис–мутант, волк–мутант, заяц–мутант и свинья. И вот свинья говорит… Что, рассказывал уже? – догадался он по выражению моего лица.
Удивляюсь я иногда на своего друга и напарника. Он же мне реально в отцы годится. Солидный мужчина, в возрасте, военный бывший, многоопытный, побывал во всяких горячих местах. Научил меня куче полезных вещей: выживанию, планированию, тактике боя, рукопашке, стрельбе, да и просто нормальной житейской смекалке. Но накатывает на него временами такая ребячливость, почти мальчишество, начинает анекдоты травить, шутить или подкалывать. Хотя, если задуматься, то можно понять, откуда это берется: своего рода защита от окружающего. Ибо мир спустя десять лет после Пандемии, уничтожившей большую часть человечества, кровав, жесток, опасен и мрачен. И каждый с этим справляется по–своему. Вот Михаил – шутки шутит и анекдоты травит, как пацан. И отношения у нас с ним необычные. То ли как у учителя с учеником, то ли просто как у напарников… не разберешь.
Я вытащил кисет с остатками табака, свернул самокрутку. Курю я мало, только если выпью или после стресса. Михаил смолит больше, поэтому дефицитный табак у него постоянно заканчивается, и он страдает от никотиновой голодухи. Раскурив самокрутку, первым делом передал ее напарнику, тот сделал пару глубоких затяжек и сказал:
— А ну, пройдись.
Взяв самокрутку и тоже со смаком затянувшись, я встал. Осторожно перенес вес на раненую ногу, прислушиваясь к ощущениям, сделал несколько шагов. Нормально. То есть не нормально, конечно, какое уж тут нормально с этакой дырой, но – терпимо, могло быть и хуже.
Горбун в яме вдруг вострубил дурным голосом и бросился в атаку на стенку. Въехал в нее центральным, торчащим из-под нижней челюсти рогом, повращал, буравя глинистую почву, вытащил, развернулся и снова забегал.
Михаил выпрямился, повел плечами. На нем были такие же, как на мне, камуфляжные штаны, заправленные в высокие черные ботинки, и серая охотничья куртка. Моя, похожая, только зеленая, лежала на жердях. Эти куртки вместе со штанами, ботинками, палаткой и бруском серебра на триста грамм мы получили с год назад в оплату за то, что под Белой Церковью помогли одним старателям отбить их схрон с артефактами у пришедшей с юга банды.